Сына хозяина постоялого двора и двух его дружков не могли найти
до самого утра. Потом выяснилось, что они спустили почти все наши
деньги на вино и закуску, которым за городской стеной поили своих
приятелей и понятных нравов девиц. Это мы с Илием разузнали в одной
из лавок, где молодые люди закупились всем необходимым уже перед
самым закрытием.
Судя по заплывшим лицам, гульнули воришки на мои кровные от
души, но с каждой секундой разговора с трактирщиком и еще парой
мужиков, начинали все отчетливее и отчетливее бледнеть.
Вдруг, дело приняло неожиданный оборот. Хозяин постоялого двора
повернулся ко мне и нагло заявил, что его сын ничего не брал, а я,
вместе со своим мерзким старикашкой, оговариваю его прекрасного
парня.
Честно сказать, я ожидал любого развития событий, но во всех
предполагаемых мною вариантах деньги мне в том или ином виде
возвращались, а при самых лучших раскладах — еще и с парой монет
сверху, «за беспокойство». Сейчас же меня и моих спутников банально
пытались кинуть.
Тут я отчетливо понял, что этот план созрел в голове трактирщика
еще в тот момент, когда я только влетел на первый этаж и стал
орать, что меня обнесли прямо в снимаемой за такие деньжищи
комнате. По всей видимости, трактирщик видел и своего сына, и его
друзей и, возможно, даже наблюдал, как те поднимаются на второй
этаж, но сначала не предал этому значения. На секунду в голове
мелькнула мысль, что он сам мог быть в доле, но я быстро отмел этот
вариант: мужик знал, что я с ним еще не рассчитался и сразу же
замечу пропажу.
По бледному виду его старшего сына, увальня лет семнадцати с
плоским лицом и маленькими, как у отца, глазками, я понял, что
когда все закончится, получит он за содеянное знатно.
Хозяин изо всех сил прятал наглую ухмылку, пара мужиков за его
спиной, которые помогали искать пропавших — разминали кулаки, чтобы
выбросить нас за ограду.
«Сейчас начнется», — подумал я и глянул на рядом стоящую Лу,
которая внимательно наблюдала за происходящим. Понять эмоции богини
я не мог, но уж точно они были далеки от хорошего и светлого.
«Только бы она никого не зарезала», — успел я подумать перед
тем, как кулак трактирщика устремился к моему лицу.
Если Лу обнажит сталь своего меча, то поставит нас вне закона. У
нас не было сословных привилегий защиты чести и тут вступали в силу
простые правила: драться тем же оружием, с которым на тебя
нападают. Если девушка сейчас достанет меч как последний аргумент,
нас с Илием скорее всего скрутят стражники, а потом повесят, как
убийц.