Задача мне одновременно была поставлена и простая, и, для
обычного счетовода, невыполнимая — разобраться с записями за
последние пять лет, после чего дать отчет голове. А как он уже
будет продавать полученные цифры барону — его дело. Срока у меня
был месяц, до праздника Лета, так тут называли наш Иванов день.
После него голова поедет обратно к барону, решать организационные
вопросы.
Записи в управе велись, но почти бессистемно. Что-то было
записано на навощенных дощечках, что-то — на толстом, ломком
пергаменте отвратительного качества. Местами отсутствовали точные
даты, а итоговые подсчеты категорически не желали сходиться.
Когда мне дали доступ к архиву, я натурально ахнул. Я уже понял,
что голова больше тактик, чем стратег — то есть эффективно он
действовал только на короткой дистанции здесь и сейчас, поэтому к
нему и возникли вопросы у барона, — но чтобы все было настолько
печально, я даже не ожидал.
Радовало то, что вместе с частью знаний, Лу в нашу первую
встречу вбила в мою голову и клерийскую грамоту. Читать местное
письмо было тяжело, как хорошо знакомый, но не родной тебе язык. С
цифрами все было еще хуже. Здесь использовалось некоторое подобие
римской письменности, так что я только диву давался, как в этом
мире работают с финансами.
С другой стороны мне посулили половину золотого в неделю —
работать надо было шесть дней с одним выходным — и даже дали пять
серебра авансом, так что было грех жаловаться. Ну, еще голова
намекнул на премию в пару золотых, а может, даже в целого «короля»,
если справлюсь с его заданием лучше, чем он ожидал.
Насколько я понял мужчину, его ожидания сводились к тому, что
мне удастся выудить хоть что-нибудь из его архива, что он сможет
показать барону и при этом не быть наказанным. Местный счетовод и
писарь потеряли уже всякую надежду справиться с неожиданным
заданием хозяина этих земель, так что вся надежда была сейчас на
меня.
Первое, что я сделал — попытался разложить записи по годам.
Наибольшая проблема заключалась в сортировке вощеных дощечек,
записи на которых было очень легко повредить. Следом за дощечками
предстояло провернуть ту же операцию и с пергаментами. В помощь
глава выделил мне управского писаря, которым я мог распоряжаться
три дня в неделю.
Пока писарь разбирался с завалом из дощечек и свитков, я
закопался в нескольких амбарных книгах, сшитых из того же
отвратительного качества пергамента. В таких толмудах велась
итоговая отчетность и я надеялся, что смогу отделаться малой
кровью.