Я же так выматывался, что мне было не до алкоголя. Перед глазами
мелькали дощечки и свитки, и даже закрывая глаза, я продолжал во
сне разбирать авгиевы конюшни управских отчетов.
К середине второй недели работы за мной в управу увязалась Лу.
Богиня не признавалась, но я видел, что она банально скучает. Так,
за прошедшие дни она успела понаблюдать за работой Зоры и даже сама
попробовала штопать одежду. Получалось у нее отлично, да так, что
молодая вдова даже предложила взять Лу в долю, но богиня быстро
потеряла к этому занятию интерес после пары дней корпения над
чужими рубахами.
Так что теперь, после завтрака, мы уверенно шагали с моей
богиней в сторону управы.
Как выяснилось, мне надо было тащить фиолетовоглазую богиню с
собой в первый же день — ее помощь была неоценима. Острый и цепкий
ум, внимательность и божественная память помогали там, где я просто
зарывался в силу отсутствия опыта подобной работы. По специальности
в реальном мире я не отработал ни дня и только вел отчетность по
работе салона связи, в котором трудился после института.
Буквально за неделю мы разгребли с ней большинство завалов,
вычленив основные статьи дохода и рассортировав их по категориям.
Сейчас же начиналась основная работа — переписывание и составление
сводных таблиц.
Я четко понимал, что вести дела так, как было принято у штатного
управского счетовода и писаря — просто недопустимо. Последний
пытался было сопротивляться моим нововведениям, так что от его
услуг я отказался.
Его место заняла Лу, причем даже без моих уговоров. Увидя разок,
как я держу в руках перо и мараю бумагу, она буквально вырвала у
меня письменные принадлежности и сама уселась за стол. К слову, с
глиняными дощечками у меня было все проще и именно их, и более
привычное по форме стило я использовал для своих заметок.
В один из дней мои заметки попались на глаза богине и очень ее
заинтересовали. Пользовался я привычными арабскими цифрами,
справедливо решив, что в привычном виде для этого мира в амбарную
книгу все в итоге занесет Лу под мою диктовку. Оперировать же
письменностью, которая знакома с детства, было намного проще. Кроме
того, что у меня почти не получалось нормально выводить знаки,
которые использовались в клерийском алфавите, как и цифры, единые
для всей Таллерии. Видимо, знания и грамотность я получил, а вот
моторику для письма — нет. Так что вместо знаков и символов,
похожих смесь рун и корейских иероглифов, из-под моей руки выходили
какие-то каракули. Я пытался объяснить Лу основные числовые
принципы моего мира и десятичную систему, но глубоко она вникать не
стала. У нас было много работы, так что отвлекаться не стоило.