Когда пришёл в себя, моя Огнёвочка смирно находилась в объятьях и продолжала периодически вздрагивать. Волны удовольствия откатывались в ней, словно бы уже штиль, а потом вдруг снова, со всей глубиной.
— Побери меня тьма, Котик, я словно заново родилась. Никогда так хорошо не было.
Я мягко поцеловал.
— Ты бесподобна.
— Боюсь пошевелиться, — нервно рассмелась она.
— Упасть боишься?
— Это тоже, но ещё, что сказочный миг прервётся.
— Мы же можем продолжить, — прошептал ей на ухо, вдобавок лизнув.
— Мы обязаны!
Вскоре она предалась, кажется, своему любимому занятию: горячим шаловливым ртом и язычком играть с членом. Я пока не отошёл от первого раза и потому это действительно больше игра и нечто такое особое, что может подарить лишь Марина. Лишённая стыда, она смакует оставшиеся соки, причём собственный ей нравится наравне с моим. Мне не нужно как-то особо вести себя, имитируя одобрения ласк — игра нравится Огнёвке сама по себе, а не результатом. Получается чуть ли не вариант, что я позволяю ей делать то, что сильно хочется.
Понемногу вернулся напор возбуждения. Огнёвка безошибочно уловила перемены и усилила ласки. Я оживился, стал толкаться ей в ротик, отчего она даже закашлялась, но лишь напористее продолжила.
Перед тем как снова исторгнуть семя, хрипло предупредил об этом. Дальше всё окрасилось в безумные краски удовольствия, а Марина получила то, что хотела.
В дверь громко постучали. Мне даже жаль стало: новая, только окрашенная и такие удары. Выбравшись из объятий Марины, поспешил открыть.
— Простите, Ваше благородие, — чуть склонился глава караульного отряда, — Вас к Его превосходительству Геннадию Ортеговичу.
Мы обоюдно откозыряли. Я знаю этого Гридя: заведует отрядом караула, числится боевым офицером, зовут, кажется, Григорием. Недолюбливает меня со дня турнира, так как болел за Дмитрия Штромберга. Потому и наградил осуждающим взглядом за внешний вид — в одних портках, а ведь уже почти день.
Портки портками, а шрамы на теле говорят за себя и он это знает. Впрочем, побриться следовало бы, да и волосы подровнять, а то как чудище лесное.
Спустя минут сорок я уже подходил к Администрации. Взлетел на крыльцо, поздоровался со знакомцами и скорее на четвёртый этаж.
— Геннадий Ортегович? — постучался я и приоткрыл дверь. Адъютанта, почему-то, не оказалось.