Хороший был стенд, подумала Мария, и название хорошее. Главное, понять надо было правильно, где – мир советского детства, а где – мир детства в «загнивающем» капитализме.
Только ведь тогда поголовное большинство, в том числе и сама Маша, видело весь мир через фокус теодолита. Или как на проявленной фотопленке. Задуматься бы людям над этим стендом, разглядеть, где черное, а где белое.
Тот стенд сделан был для очень важных гостей. В декабре ожидалась министерская проверка.
Маша панически боялась министерской проверки. Она уже несколько раз перекраивала поурочные планы, корректировала тематические, воспитательную же работу со своим пятым вообще заново спланировала. Маша перечитывала методички, а журналы «Русский язык в школе» и «Литература в школе» заменяли ей подушку – на них Маша засыпала.
Бабка ходила на цыпочках, старалась не греметь ухватами и вкуснее накормить свою наречённую дочку.
Петро-физрук, хоть и был безответственным шалопаем, проникся к ней сочувствием. Видя, как Маша грустит над не эстетическим видом наглядных пособий, он решил дать им второе рождение. Раздобыв несколько листов плотной бумаги и отменив свидание с правнучкой деда Гузеля, он занялся приведением полумакулатуры в божеский вид. Маша была на подхвате: подай, придержи, убери.
Оказалось, что Петро не такой уж и безответственный – дело, за которое он взялся сам, не по поручению комсорга, довел до конца. В общем, наглядные пособия, после того, как Петро приложил к ним руки, выглядели вполне прилично.
Но в школе никакого ажиотажа не наблюдалось.
В учительской математичка и географичка обсуждают последние деревенские новости. Биологичка, у которой недавно отелилась корова, делится с пожилой учительницей начальных классов своими переживаниями за телёнка – выживет ли? слабый он уж больно. Физик с директором школы вот уже третий день на всех переменах играют в шахматы и никак не доведут партию до конца. Маше кажется, что даже приезд самого министра не оторвёт их от шахматной доски.
– И давно они увлекаются этим видом спорта? – спросила она у Людмилы Яковлевны, кивнув на шахматистов. Людмила Яковлевна была завучем и вела уроки литературы в старших классах.
– Да лет двадцать, наверное, – ответила та, продолжая искать очки на заваленном всевозможными бумагами своём рабочем столе. – Ну, куда они, холера их побери, подевались?