А посреди плато, возвышаясь над разорванными телами, лежала туша
изменённой твари. Даже жрец, проживший долгую насыщенную жизнь в
пустошах, ни разу не встречал столь крупного зверя. Гигант ещё
дышал, но жизнь капля за каплей покидала его израненное тело.
Старик обратился к магии разума, чтобы оценить степень возможной
угрозы от умирающего монстра, но в этот момент вновь затявкал
Исчадие. Зверёк привёл хозяина явно не для сбора трофеев, а совсем
по другой причине. И в данный момент эта самая причина умирала так
же, как и огромный зверь.
Когда жрец подошёл к раненому, тот тяжело, с хрипами и
бульканьем, с трудом втягивал в повреждённые лёгкие воздух. Быстро
перейдя на магическое зрение, Георгий увидел искру жизни, ещё не
покинувшую человека. А вместе с искрой он увидел то, что в корне
изменило отношение старого жреца к ситуации.
— Как ты его нашёл, дружище? — Опустившись перед раненым на
колени, старик скрипнул зубами от боли в спине, но, быстро
переборов её, провёл ладонью над пострадавшим. Золотистое свечение
магии жизни, сопровождающее руку, медленно затянуло рваную рану на
груди и плече раненого. Прерывистое едва слышное дыхание постепенно
выравнивалось, становясь более глубоким, свойственным скорее
здоровому человеку, чем находящемуся при смерти.
Георгий, откинувшись на спину, смотрел в ночное небо и улыбался.
Воистину, пути Творца неисповедимы. Жрец, уже отчаявшийся в
предчувствии скорой смерти, получил не только отсрочку, но и
возможность продлить своё существование в этом погибающем мире.
— Р-рау! — Исчадие вновь напомнил, что отдыхать можно по
возвращении, а сейчас стоило потрудиться.
— Дружище, тебе придётся опять поделиться силой, — в дрожащем от
слабости голосе старика вновь слышалась вина, — но как только
удастся забрать жизнь из этой громадины, я всё верну.
В правую руку Георгия осторожно ткнулась голова зверька,
добровольно отдающего часть магической энергии, имеющейся в каждой
рождённой в пустошах твари. В этот раз старый жрец зачерпнул ровно
столько, чтоб голова не кружилась от слабости, не больше. Медленно,
с кряхтением Георгий сел и наконец-то смог рассмотреть спасённого
обычным зрением. Мальчишка лет шестнадцати, не больше. Нужно быть
идиотом, чтобы притащить в пустошь неопытного воина.
Поднявшись на ноги, старик двинулся к туше умирающего зверя. В
лунном свете было видно, как веко твари дрогнуло и поднялось. Глаз
даже в столь скудном освещении источал лютую злобу и ненависть. Кто
другой, может, и побоялся бы приблизиться к ещё живому монстру, но
только не Георгий. Он прекрасно видел внутренним зрением реки
жизненной энергии умирающего исполина и понимал: шевелить глазами —
единственное, что сейчас может делать зверь.