Она встала, и в ту самую минуту, когда она клала книгу точно так, как та лежала прежде, в комнату вошел отец.
Движения его были энергичны, спина прямая, взгляд ясный и жесткий. Он улыбнулся, увидев Люс. Немного растерявшись, чувствуя свою вину, она присела перед ним в шутливом реверансе, юбками прикрывая и низенький столик, и книгу на нем.
– Господин мой! Тысячу приветствий!
– Ах ты моя маленькая красавица! Микаэл! Горячей воды и полотенце – я себя чувствую буквально вывалявшимся в грязи. – Отец уселся в одно из резных деревянных кресел и вытянул перед собой ноги; спина его оставалась, как всегда, прямой.
– Где же это ты так перепачкался, папа?
– Среди этого сброда.
– В Шанти-тауне?
– Три вида живых существ прибыли с Земли на планету Виктория: люди, вши и жители Шанти-тауна. Если бы я мог избавиться только от одного из этих видов, то выбрал бы последний. – Он снова улыбнулся, довольный собственной шуткой, потом посмотрел на дочь и сказал: – Один из них осмелился возражать мне. По-моему, ты его знаешь.
– Я его знаю?
– По школе. Детям этого сброда не следовало бы позволять посещать школы. Забыл его имя. У них не имена, чушь собачья – Липучка, Вонючка, Как-тебя-там… Ну такой тощий как палка мальчишка, с копной черных волос…
– Лев?
– Вот именно. Настоящий возмутитель спокойствия.
– А что он такого тебе сказал?
– Он сказал мне «нет».
Слуга примчался с тазом и кувшином горячей воды, за ним шла служанка с полотенцами. Фалько тщательно оттирал руки и лицо, отдувался, фыркал и все время продолжал говорить:
– Он и еще несколько человек только что вернулись из экспедиции на север дикого края. Уверяют, что нашли отличное место для нового города. И хотят, чтобы все жители Шанти перебрались туда.
– И покинули Шанти-таун? Все сразу?
Фалько нарочито громко фыркнул и выставил вперед ногу в высоком ботинке, чтобы Микаэл его разул.
– Как будто они способны хоть одну зиму прожить без поддержки и заботы Столицы! Земля пятьдесят лет назад выслала их сюда, этих тупиц, не способных ничему научиться. Что ж, такими они и остались. Пора снова дать им хороший урок.
– Но не могут же они просто так взять и уйти в дикие края? – сказала Люс, которая слушала не только отца, но и собственные мысли. – Кто тогда будет возделывать наши поля?
Отец не обратил на ее вопрос внимания, но повторил его иначе, как бы превратив заключенные в нем женские эмоции в чисто мужскую трезвую констатацию факта: