– Что такое эмоция, Осден? – как-то спросила его Томико Хайто, все еще пытаясь завязать с ним дружеские отношения. – Ну, что ты там можешь воспринять своей сверхэмпатией?
– Омерзение, – ответил он в своей обычной раздражающей манере слишком тонким для нормального мужчины голосом. – Психические испражнения представителей животного царства. Я уже по уши провалился в ваше дерьмо.
– Я только попыталась, – как можно спокойнее заметила она, – что-то узнать о тебе. Ну, какие-нибудь факты…
– Какие факты? Ты пыталась залезть в меня. Чуток побаиваясь, чуток любопытствуя, а в остальном – с преогромным отвращением. Вроде того, как распотрошить дохлого пса, чтоб понаблюдать, как в нем копошатся глисты. Так вот, заруби себе на носу, что мне это непотребно. Я желаю быть один! – Его кожа пошла красно-фиолетовыми пятнами, а голос взлетел до визга. – Катайся в своем дерьме одна, ты, желтая ведьма!
– Да успокойся же, – сказала она, еле сдерживаясь, и почти сбежала в свою каюту.
Да, он, конечно же, был прав, описав мотивы ее поведения с такой точностью; да, ее вопросы были только преамбулой к дальнейшему разговору, слабой попыткой заставить его заинтересоваться. Ну и что в этом плохого? Разве подобная попытка является актом неуважения к кому бы то ни было? Правда, в тот момент, когда она задавала их, в ней действительно было маловато искреннего интереса; она скорее жалела его: бедный, озлобленный, высокомерный ублюдок, мистер Освежеванный, как прозвала его Оллероо. Интересно, какого же отношения он к себе ждет, продолжая вести себя подобным образом? Любви, что ли?
– Я думаю, он просто не в состоянии перенести, когда кто-то его жалеет, – предположила Оллероо, не отрывая глаз от полировки ногтей.
– Но он же тогда не способен ни с кем установить нормальные человеческие отношения. Все, чего добился доктор Хаммергельд, – так это развернул его аутизм внутрь его.
– Бедный мудак, – вздохнула Оллероо. – Томико, а ты не будешь против, если Харфекс забежит сегодня вечером на пару минут?
– А ты что, не можешь пойти к нему в каюту? Мне уже обрыдло торчать в кают-компании, любуясь этой ошкуренной горькой редькой.
– Вот. Ты же ненавидишь его. То есть я хочу напомнить, что он это прекрасно чувствует. И еще хочу напомнить, что прошлую ночь я именно провела в каюте Харфекса. Но если это станет системой, то Аснанифоил, с которым он живет, тоже разохотится. Так что мне было бы много удобнее здесь.