печалей от собственной мерзости.
* * *
Кровь покуда струится вдоль жил
и творит мою жизнь молчаливо,
я умру от того, что я жил,
и расплата вполне справедлива.
* * *
А душа, летя за облака
и земной истерзанная болью,
всё-таки грустит наверняка
по земному пьяному застолью.
* * *
Состарясь, я живу весьма осмысленно
и время проживаю не впустую,
поскольку я записываю письменно
своих переживаний муть густую.
* * *
Я сижу, почти не слыша
рядом разговора:
прохудилась, видно, крыша
и поедет скоро.
* * *
Когда я паду, как подбитая кегля,
займутся моей биографией,
но слава посмертная – просто ведь ебля
юнцов под моей фотографией.
* * *
Уже уходим друг за другом мы,
дав жизни следующим людям;
потомкам, сытым и непуганым,
навряд ли мы понятны будем.
* * *
Хотя по возрасту давно
сошёл я с общего трамвая,
но жизни чудное кино
смотрю, ничуть не уставая.
* * *
В заботах суетного дня
кишит и тонет каждый,
но соберётся вся родня
вокруг меня однажды.
* * *
Я слежу за здоровьем моим
очень пристально, страстно и строго:
если вдруг я недугом томим,
то под вечер пью больше намного.
* * *
Болит и ноет поясница,
и сердце явно с ритма сбилось,
а всё равно под утро снится
всё то, что в молодости снилось.
* * *
Гляжу вперёд я без боязни,
промчались годы скоростные;
чем дальше, тем разнообразней
текут печали возрастные.
* * *
Теперь живу я, старый жид,
весьма сутуло,
и на столе моём лежит
анализ стула.
* * *
Всё естественно более-менее,
но таится печаль в этой драме:
потолок моего разумения
явно сделался ниже с годами.
* * *
Последняя ночная сигарета
напомнила тюрьму, сгорев дотла,
тем дымом сигаретным обогрета
вся жизнь моя дальнейшая была.
* * *
Полезно в минуты душевной невзгоды,
когда огорчён или гнусностью ранен,
подумать, что всё же дожил до свободы,
и целым ушёл, и рассудок сохранен.
* * *
Сейчас я всё время читаю,
листая сюжетов меню,
и мыслей о старости стаю
бумажным шуршаньем гоню.
* * *
Возможно, что этим и век я продлил,
и ныне на том же стою:
на все неприятности лью, как и лил,
усмешки крутую струю.
* * *
Звонок, разговор, и подумал я вдруг,
что старость меняет мужчин
и что размыкается дружеский круг
не только от смертных причин.
* * *
В небесную мы взоры тянем высь,
надеясь присмотреться, что там, как,
и каждый слышит голос: «Отъебись,
не суйся раньше времени, мудак!»
* * *
Жизнь оказалась интересной,
меня пасли судьба и случай,