и птицей реял я небесной,
и тварью вился я ползучей.
* * *
Склероз, явив ручонки спорые,
сегодня шутку учинил:
я сочинил стихи, которые
давно когда-то сочинил.
* * *
Тот бес, который жил во мне —
его кляли мои родители, —
с годами сделался умней
и вырос в ангелы-хранители.
* * *
Конечно, это очевидно —
стихает нашей жизни пляс,
но только грустно и обидно,
что внуки вмиг забудут нас.
* * *
Мы от рождения до кладбища
живём, как любим и умеем,
поскольку мы помимо пастбища
ещё и зрелища имеем.
* * *
Ещё пою, как утренняя пташка,
и душу страх почти не бередит,
и каждый вечер каждая рюмашка
о жизни убедительно твердит.
* * *
Питаюсь я земными соками
и потому ещё живой,
поэты пишут про высокое,
а я – в системе корневой.
* * *
Жизненная легче нам дорога,
если есть о ней благая весть,
очень помогает вера в Бога,
ибо дьявол тоже, значит, есть.
* * *
Увы, но выдохлись таланты,
творить почти ушла охота,
теперь мы только Россинанты
из-под останков Дон-Кихота.
* * *
Для старости публичное присутствие
опасно даже с теми, кто нам рад;
не так тому причиной самочувствие,
как пукательный стыдный аппарат.
* * *
Ведь это счастье, стариканы,
что нам по-прежнему близка
забава сесть, налья стаканы,
и ими чокнуться слегка.
* * *
Заметно приближается финал,
а мне, глухому старцу завалящему,
всё кажется, что я не начинал
ни думать, ни писать по-настоящему.
* * *
Потомки нас нисколько не осудят
за промахи в годах, уже глухих,
поскольку наплевать потомкам будет
на всё, что было некогда до них.
* * *
Потеря, глупость, неурядица —
они фонарь в дороге дальней,
поскольку жареная задница
гораздо интеллектуальней.
* * *
Нет, я отнюдь не хладный стоик,
и мне страшнее год от года,
что в жизни этой ждать не стоит
благополучного исхода.
* * *
Шла пьянка, тлели искры спора,
а я гадал в тоске обвальной,
кому кого придётся скоро
уважить рюмкой поминальной.
* * *
На склоне жизни всё былое,
что вспоминается и помнится,
уже лихое, удалое
и залихватское, как конница.
* * *
Сегодня мне подумать удивительно
в уютности закатного тепла,
что жизнь моя, мелькнувшая стремительно,
всегда весьма медлительно текла.
* * *
Ни в чём на свете не уверен,
лишён малейших упований,
теперь я начисто потерян
для всех общественных деяний.
* * *
Я по кругозору – обыватель,
мне уютен узкий кругозор,
а наружу выглянешь некстати —
срам повсюду, мерзость и позор.
* * *
Хоть и редки во мне воспарения,