Вой обрадовано улыбнулся,
продемонстрировав три полусгнивших зуба чёрного цвета.
- Наконец-то, а то нас замордовали
бабы эти, то две было, а теперь ещё и остроухая командует.
Бам! А ведь Бину ещё объясняться с
принцессой и тараканить её через половину континента к папаше. А
как же шахта, а как же замок, а как же графский титул на смотре?
Будь они прокляты все эльфы со своими ушами, и все гномы со своими
бородами, и все минотавры со своими рогами. Оба! Он, значит, будет
развлекать принцессу дорожной светской беседой, а менестрели будут
развлекать его помолодевшую жёнушку. Та ещё перспективка.
- А где Гро? – Вой подозрительно
оглядел парня, севшего на чужую лошадь и надевшего не свои доспехи,
и за разъясненьями потянулся руками к кинжалу, висевшему на поясе,
а глазами к Бину.
- Слушай сюда, старинушка, - Бин
решил с омолаживанием не тянуть, а то ещё свои перебьют. Старички
его хромоногие, но не глупые и не трусливые, - Собери всех кроме
принцессы и Эльвиры у Марты. Одна нога здесь, а вторая (хм, …
половинка) уже там.
Вой не менее двадцати лет прослужил в
солдатах и приказы исполнять научился.
В конюшне тесной стеной стояли чёрные
звери и бинова с округлившимся животом лошадка. Даже и приткнуть
уставших с дороги коников некуда.
- Пора строить большую каменную
конюшню, - напомнил себя прежний Гро.
- Ясное дело. Завтра и начнём. Только
ты по деревням не езди. Хотя. Может, скажем, что Гро погиб. А ты
новый управляющий, скажем, «Сро». Нет. Не красиво. «Фро»! Во,
другое дело.
- А что, тоже верно, - «Фро» схватил
пытавшегося воспользоваться ситуацией Крота, - Ещё раз попытаешься
убежать, всажу в спину стрелу.
В кухне сидели все его шесть
старичков: Вой, Струдель, Фарлей, Бруно, Дон - старший и Дон -
младший. Марта недовольно бренчала новой посудой. Ещё - бы, девять
человек вломилось в её святилище, и даже ноги от снега и навоза не
отряхнули. Бин внимательно, другими глазами, оглядел своих
приживал.
Фарлей – двадцать лет был
арбалетчиком в отряде пограничников у Харолисовых гор. Сотни боёв,
десятки ран. И что он выслужил? Хромую ногу, седину, покалеченную
левую руку. Пропил всё, проиграл в придорожных кабаках не регулярно
выдаваемое жалование. И что у него осталось? Ха! А осталось у него
то, что он, пожалуй, лучший среди людей арбалетчик. Хлебнёт сейчас
водички, нога с рукой выпрямятся, седина сменится на рыжие кудри
(или на чёрные, пока не ясно), руки перестанут трястись. И вот он –
лучший солдат Соламнии, предан ему Бину не за деньги, а за страх и
совесть.