Ну, как будто все, увидимся днем, сразу после обеда. Пока!
Комиссар повесил трубку и повернулся к Лапуэнту.
– Так тебе в самом деле не хочется спать?
– Нет, не хочется, шеф.
Ночной портье из «Паласа» бросил на Лапуэнта завистливый и в то же время осуждающий взгляд.
– В таком случае поезжай на авеню Матиньон. В Париже не так уж много институтов красоты, и ты без труда найдешь тот, в котором работает Маринетта Ожье. Только едва ли она сегодня вышла на работу. Во всяком случае, постарайся разузнать о ней все, что можно.
– Ясно, шеф.
– А я зайду еще наверх.
Мегрэ был немного зол на себя за то, что не подумал о пулях еще в клинике. Но дело это было необычное, не рядовое. В какой-то степени даже его личное. Стреляли ведь не в кого-нибудь, а в Лоньона – своего брата полицейского.
Там, в клинике Биша, он думал только об инспекторе, да к тому же вся обстановка сильно на него подействовала – и профессор Минго, и старшая медсестра, и длинные ряды коек, и больные, смотревшие ему вслед.
В старом доме на авеню Жюно лифта не было. Не было и ковровых дорожек на лестнице. Зато деревянные ступеньки, отполированные поколениями жильцов, были хорошо натерты, а перила гладки. На каждом этаже – по две квартиры. На некоторых дверях поблескивали медные таблички с именами хозяев.
Поднявшись на четвертый этаж, Мегрэ толкнул неплотно приоткрытую дверь, прошел через неосвещенную прихожую и оказался в гостиной, где в кресле, обитом цветастой материей, покуривая, сидел Шинкье.
– А я вас жду… Консьержка вам все рассказала? – произнес он. – И про машину тоже? Это меня больше всего удивило. Вот посмотрите-ка…
Он встал и вытащил из кармана три блестящие гильзы, завернутые в обрывок бумаги.
– Мы нашли их на улице… Если стреляли из машины на ходу, что весьма вероятно, стреляющему пришлось открывать дверцу. Калибр 7,63 – обратили внимание?
Ничего не скажешь, Шинкье был дельный полицейский и исправный служака.
– Стреляли, очевидно, из маузера, – продолжал он, – тяжелый пистолет. Его так просто не положишь в карман брюк или в дамскую сумочку… Понимаете, что я хочу сказать? Это почерк профессионала. У него был по крайней мере один сообщник – он сидел за рулем. Не мог же убийца одновременно вести машину и стрелять. Стало быть, это не ревнивый любовник – тот обычно расправляется с соперником в одиночку. К тому же целились в живот… В живот вернее, чем в грудь… Человек едва ли выживет, если кишки у него продырявлены крупнокалиберными пулями в добром десятке мест.