Под руками как-то само по себе оказалось трофейное копье с
бронзовым оголовком – чудом не свалившееся вниз. Холодное дерево
придавало уверенности, а вместо эмоций жертвы, которой надо бы
опасаться даже такого, почти сдохшего противника, накатывали мысли
охотника. Например, как убить тварь и не сдохнуть от резкого ее
движения. Выходило, что бить следует со стороны коридора,
прикрываясь лазом у выхода от возможных судорог.
А убить было необходимо, как и избавиться от тела. Потому что,
действительно, если ящеры найдут ее такой – дохлой или почти
дохлой, то обязательно осмотрятся, и быть порталу обнаруженным. Но
если не обнаружат ни паучихи, ни своих плененных товарищей, то
будут свято верить, что она притаилась где-то наверху, за щелями
поваленной плиты. И уже мертвое будет охранять мир живых. Не
сунутся, уверен – особенно если увидят застывшие следы крови на
полу колодца.
Движимый такими мыслями, аккуратно заточил бронзовый оголовок
копья порталом до остроты, осторожно спрыгнул подальше от тела
полудохлой паучихи. Медленно, будто та могла следить за моими
движениями, прошел вдоль стены, огибая лохмотья паутины, и уже
рядом с провалом-выходом резко ударил копьем по туше. Руки резко
повело от судорожного движения твари, но я успел выдернуть копье и
всадить еще десяток раз, выбивая из тела паучихи черные и вязкие
потоки сукровицы. Та дергалась, превращая в месиво тела ящеров
рядом, но не могла огрызками лап добраться до меня, чем я
пользовался, уже с выгоревшими эмоциями нанося удар за ударом, пока
тварь не замерла полностью. Но я еще минут пять пытал ее копьем, то
с одного краю, то с другого. Пауки коварны и живучи. Но эта, уже
наверняка, сдохла точно – и через десять минут я уверился в этом с
гарантией.
Ноги хлюпали в синей и черной крови, пока делал пару шагов в ее
сторону. Отложил копье в сторону, встал перед неприятной – что в
жизни, что в смерти – тушей паучихи и положил на покрытую черной
вязкой кровью поверхность хитина свою ладонь. Та уже привычно
погрузилась в рассыпающееся на глазах пылью тело, пока не
наткнулась на нечто крупное, теплое, круглое.
- Интересно, какие способности есть в тебе? – Задал я вопрос
серебристому, с мерцающим нутром, камню в хороший булыжник
величиной.
Попытался взять его в левую руку – подумал, что правая занята
камнем с «лечением», но камень не торопился растекаться по
поверхности кожи. Поднес к груди – равнодушие. Иные части тела тоже
не приняли его силу, и я начал задумываться, что оно не работает
так, как остальные. Даже хотел было коснуться пятой точкой и ее
аверсом, но затем спохватился и попробовал коснуться лбом. Будто
выжидая до этого, поверхность камня будто вцепилась в кожу лица,
окатив такой болью, что казалось – жрет кожу и кости черепа
кислотой.