***
Я вскочила от собственного крика. Чертов ублюдок! Таких кошмаров
у меня давно не было. Слезы стекали по лицу, руки дрожали, сердце
колотилось, как бешеное. В комнате резко включился свет, и вошла,
видимо, моя мама.
— Что случилось, Элион? — мама выглядела
напуганной.
— Просто кошмар, мам, все хорошо, — я не знала эту
женщину, моя мать выглядела по-другому.
— Хочешь лечь спать с нами, как раньше?
— Я уже взрослая, мам! Здесь буду спать, с Тедди.
— Если ты так хочешь. Спокойной ночи, Элион, —
мать/странная женщина тяжело вздохнула и вышла из комнаты.
Я взглянула на свои руки — они были чужими. Сделала
пальцами замок, собаку, скрестила четыре пары пальцев. Слушались
они идеально. А как же им еще слушаться?! Ооо… Дикая раздвоенность
мыслей сводила меня с ума. Так, надо разобраться со всем по
порядку. Я села на кровать и подтянула колени к груди. Вопрос
первый: кто я? Саша Тимофеева и одновременно родным и естественным
кажется имя Элион. Кто такая Саша? Человек, восемнадцать лет,
студентка. Возможно, мертва, если сон, который я все еще помню в
мельчайших подробностях, — правда. Кто такая Элион? Человек, пять
лет недавно исполнилось, дочь Элеанор и Томаса Браун. Физически
она — это я. Но пятилетки так не мыслят! А я-Саша не говорю
так, как я-Элион, тем более на английском. Остаток ночи я провела,
разбирая ощущения и воспоминания по полочкам. Под утро я решила,
что принимаю имя этого тела, а себя считаю Сашей Тимофеевой,
девушкой, попавшей хрен знает куда.
— Пора вставать, доченька, — мать зашла в комнату.
Ночное бдение слабо помогло, я чувствовала необъяснимую любовь и
привязанность к этой женщине.
— Сейчас-сейчас, мам, — быть маленькой мертвой
девочкой отвратительно.
Я заправила постель и пошла умываться. Отражение вновь вызвало
ощущение раздвоенности: девочка-ангелок одновременно была и мной, и
мерзкой маской, содранной с настоящей Элион. Я кое-как причесалась,
не смотря в зеркало, и поспешила завтракать на кухню.
— Какой ты уже стала самостоятельной, Элион, — мама с
улыбкой потрепала мне волосы. — Папа сегодня пораньше ушел.
Можешь его не выглядывать.
Я села за стол. Овсянка, тост и апельсиновый сок были
хороши — они мало отличались от завтрака Саши. После мама
помогла выбрать, что надеть, и мы пошли в садик. У меня там была
только одна подруга — блондинка Корнелия. Наши отношения были
настолько милыми, что хотелось съесть пару лимонов, чтобы смыть
приторную сладость. Ее, скорее всего, насторожит резкая смена
поведения, значит следует разрывать связи осторожно. Потому что
дружить с кем-то настолько маленьким невозможно.