А Изольду вдруг разобрал смех. Немного нервный, даже истеричный, но искренний. Такой, который невозможно остановить, несмотря на всю его несуразность.
Господи, даже думать не хотелось, как всё это выглядело в его глазах! Она смеялась как безумная, не в силах сопротивляться своему неожиданному веселью. Наверное, незнакомец принял её за сумасшедшую, за какую-то шизофреничку, но... какая, в общем-то, разница? Он её не знает, она его — тоже. Они видятся первый и последний раз в жизни. Более того — даже не видятся! Сидят в полнейшей темноте, где-то на краю цивилизации, где она ещё какую-то неделю назад даже не планировала оказаться.
Но тем не менее мужчина не отшатнулся от неё, как от прокажённой, не прогнал, и сам, похоже, уходить не торопился. Он молча держал её за руки, и ждал, когда наконец закончится эта неконтролируемая истерика, начавшаяся со слёз и закончившаяся смехом.
— И-и? — многозначительно протянул он, когда Изольда отсмеялась и немного пришла в себя.
По интонациям незнакомца было понятно — всё происходящее его не пугает и не напрягает, скорее даже наоборот — веселит.
Действительно, цирк, да и только...
— Меня зовут Изольда, — пояснила она свою реакцию. — Почти что «изо льда», — произнесла раздельно, по слогам. — А Ледышка — прозвище, — затем пожала плечами, не задумываясь о том, что в темноте этот жест может остаться незамеченным.
Только вот то, что Ледышкой её называли в основном за глаза и далеко не только из-за имени, Изольда уточнять не стала.
— Изольда... Хм, интересное имя, — изрёк незнакомец в ответ, будто пытаясь его распробовать, и никак не прокомментировал всё остальное.
А Изольда внутренне напряглась, ожидая набившей оскомину шутки про Тристана. Каждый второй — да что там каждый второй, девять из десяти! — при первом знакомстве пытались её ввернуть, считая верхом остроумия.
Но мужчина, рядом с которым она неожиданно оказалась этим вечером, сумел приятно удивить.
— Константин, — просто представился он в ответ.
— Очень приятно, — произнесла Изольда дежурно-вежливое, просто потому, что надо было что-то сказать.
— Можно просто Костя.
Стало вдруг интересно, а сколько этому Косте лет? Судя по всему, он был достаточно молод. Двадцать пять? Тридцать? Вряд ли сорокалетний стал бы настаивать на «просто Костя»... Хотя... кто их, этих Кость, знает... А если наоборот — двадцать? Или того меньше?