– Ты опять вспоминаешь Лес? – спросила Фишер.
– Да.
– Не надо. Мы не можем вернуться назад.
– Сможем. Когда-нибудь.
Фишер посмотрела на него.
– Конечно, – сказала она наконец. – Когда-нибудь.
Они медленно шли по запруженной народом улице, толпа расступалась перед ними, освобождая дорогу. Для такого позднего вечера людей было слишком много, но приближалась зима, и каждый спешил сделать все, что мог, пока не начались метели, заносы и улицы не стали непроходимыми. Хок и Фишер кивали и улыбались знакомым прохожим, направляясь к месту своего дежурства в Северной окраине – самому худшему району города. Там можно продать и купить все, что угодно, можно заниматься любым грязным бизнесом, спекуляцией, мошенничеством. Все виды порока, все отвратительные стороны человеческой натуры нашли убежище и процветали на темных и грязных улицах Северной окраины. Хок и Фишер, проработав в этом районе пять лет, незаметно для самих себя огрубели и ожесточились, хотя изо всех сил старались не свыкнуться с этой реальностью. И все же не проходило и дня, чтобы не происходили события, шокировавшие их своей жестокостью и цинизмом.
Стражи совершили обход всех злачных мест, затевая беседы и ловя каждое слово, которое могло иметь отношение к шпиону Фенрису, но все, с кем они говорили, клятвенно заверяли, что никогда о нем не слышали. Хок и Фишер то сыпали угрозы, то пристально вглядывались собеседнику в глаза, пытаясь прочесть скрытые в его душе мысли. Но как они ни старались, получить какую-либо информацию о Фенрисе им не удалось. Это могло означать одно из двух: либо шпион тщательно законспирирован и никто действительно о нем ничего не слышал, либо его хозяева хорошо знали, кому давать взятки, чтобы заставить людей попридержать языки. Первое более вероятно, так или иначе в Северной окраине всегда нашелся бы человек, готовый проболтаться.
«Черную баржу» они оставили напоследок. Гостиница с ресторанчиком при ней претендовала на некоторую респектабельность и располагалась на границе Северной окраины. Там за астрономическую сумму вам всегда могли предложить любой деликатес, и официант презрительно ухмылялся, если вы ошибались в названии блюда. В это место стекались также все сведения, сплетни и слухи. Любая информация продавалась по негласно установленной шкале расценок, где цены начинались с очень высоких и быстро достигали просто грабительских. Хок и Фишер время от времени заглядывали туда, чтобы кое-что выяснить, но никогда ничего не платили. В качестве вознаграждения они позволяли своим осведомителям жить и обещали не поджигать заведение.