Дом содрогнулся от глухого удара. Это хлопнула тяжелая входная дверь. Жакмор и Ангель ушли. Клементине принадлежало исключительное право на жизнь и смерть трех существ, спавших рядом. Ее право. Она погладила свою грудь, было больно и тяжело. Этого хватит на всех троих.
Второй жадно набросился на коричневый сосок, только что оставленный братом. Этот разобрался сам. Клементина вытянулась. Прислушалась к шебуршанию гравия под ногами Жакмора и Ангеля. Второй ребенок сосал. Третий зашевелился во сне. Она приподняла его и дала другую грудь.
Сад цеплялся за скалу, крутые обрывы представлялись доступными лишь редкому ретивому садовнику, так что разнообразные подвиды оставались брошенными на произвол судьбы. Там росли мозольник с сине-фиолетовой листвой внутри и нежно-зеленой в белых прожилках снаружи, дикая вязуница с нитеобразными стеблями, вся в пролежнях и чудовищных наростах, расцветающая сухими подушечками – кровавыми меренгами, пучки серо-жемчужных лоснящихся пельмянок, жирная партизанка, провисающая длинными гроздьями на низких ветвях араукарий, сирты, голубоглазые майянги, несколько сгобеленившихся разновидностей бекабунги, образующих толстый изумрудный ковер, в котором нашли себе приют маленькие резвые лягушки, боевые изгороди бакланта, каннаиса, цензария; тысячецветье, воинственное или мирное, окопавшееся в траншеях склона, стелющееся вдоль стен сада, ползущее по-пластунски как водоросли, – открыто атакуя по всей линии или тайком пролезая между металлическими прутьями решетки. Выше и дальше сеть дорожек, вымощенных гравием, делила горизонтальную часть сада на свежие откормленные лужайки. Шершавые стволы многочисленных деревьев совершали мощный прорыв почвы.
Именно сюда Ангель и Жакмор пришли прогуляться после бессонной ночи. Свежий морской ветер раскатывал перед ними кристаллическую скатерть по всей поверхности скалы. В небе на месте солнца висел дырявый огненный квадрат.
– А сад у вас красивый, – не найдя ничего лучшего, брякнул Жакмор. – Вы давно здесь живете?
– Да, – ответил Ангель. – Два года. У меня было помутнение сознания. Я много чего напорол.
– Запас еще есть… – обнадежил Жакмор. – Можно пороть дальше. Еще не все потеряно.
– Правильно, – согласился Ангель. – Но чтобы это понять, мне потребовалось больше времени, чем вам.