– …опять за старое? Отберут же лицензию!..
– …сам, представляешь? Надо же, как, – женский голос был растерян.
– Прошлый раз нас вышибли из Мюнхена, – гнул свое мужчина. – Вот почему я шкурой сейчас чувствую неприятности?..
– Две недели назад, – женщина заговорила тише, до Никиты долетело последнее слово, – с той стороны…
– Марго, – простонал мужчина, – и ты открыла?..
Снова женский шепот, потом возглас мужчины:
– Ну, ведь безобидный же, да? Из местных травок? Корень женьшеня там, репей, ваниль с подорожником?..
После ответа женщины повисло молчание, потом дверь со стуком захлопнулась.
Какое-то время Никита не слышал ничего. Потом мужчина заголосил:
– …открыть! А если ты ошибаешься? Ты представляешь, как можно влипнуть?! Господи, какое место удобное: центр, метро, аренда нормальная. Повара приличного нашел! – он причитал, как дервиш.
– Хорошо, – женский голос стал ледяным, – сейчас я пойду и скажу ему «до свидания», так? – и столько в этом «так» было силы, что моментально представил Никита, как взметнулся на мачте Веселый Роджер, тугим влажным ветром выгнуло паруса, и по воле маленькой крепкой руки рванула лихая шхуна на абордаж…
Муж пошел на попятный:
– Тихо, тихо. Не кипятись! А если…
Неразборчивая скороговорка. Рик сдался:
– Тоже, вроде, ничего страшного… Ладно, идем. Человек ждет…
Будет сейчас клоунада, решил Никита. Впарят ему про дорогу дальнюю и даму треф, продадут жабьей икры полкило или хвост убитой в полночь гадюки – на счастье. Только откуда она про Ленку-то знает?
– Иди, – сказала Марго. – К ней иди. И не волнуйся. Все у вас хорошо теперь будет. Муж проводит, – и, кивнув на прощание, вышла.
И все?! – подумал Никита.
Мужчина повел его через коммунальные дебри. Остановился у обшарпанной двери, не той, через которую его впустили.
– Ну, бывай, – сказал хозяин. Если что – до четырех утра я тебя подожду. Вечер у тебя впереди и полночи.
Никита пожал плечами: с какой бы стати ему сюда возвращаться? И вышел.
Дворик был уже другой. Обычное дело – сквозная квартира на два выхода. Только зачем этот цирк?
Дождь кончился, ошметки облаков скользили по небу. Путь домой оказался длиннее – проходной двор, через который он привык срезать дорогу, был забран решеткой. Окольными тропами выбрался на Марата, нырнул в колодец родного двора.
Позвонил, дверь открылась. Ленка распахнула глаза, прижала к губам ладошки, смотрела, будто не веря, потом бросилась на шею: