Он встал, держась за барную стойку.
– Сколько с меня?
– Тридцать два пятьдесят.
Д’Агоста отыскал в бумажнике две купюры по двадцать долларов и положил на стойку.
– Спасибо всем за помощь. Хорошего вечера.
– Эй, а как насчет вознаграждения? – поинтересовался Нед.
Д’Агоста неспешно повернулся к нему.
– Да, вознаграждение. Давайте я оставлю номер моего сотового. Вспомните что-то еще – конкретное, а не просто слухи, – звоните. Если информация пригодится – может, вам и повезет.
Он положил перед собой салфетку и написал на ней номер.
Рыбаки покивали, Гектор помахал на прощание рукой.
Д'Агоста, подняв и придерживая воротник, вышел из таверны в стылую пургу.
Новый Орлеан
Больше всего Десмонд Типтон любил именно это время: двери заперты на засов, посетителей нет, каждая мелочь на своем месте. Тихий промежуток с пяти до восьми: любители алкогольного туризма пока еще не ринулись на Французский квартал, как орды Чингисхана, и не наводнили все бары и музыкальные кабачки, наливаясь до потери сознания новоорлеанским сазераком. Каждую ночь на улице раздавались пьяные голоса, вопли, ругань, лишь отчасти приглушаемые старыми стенами музея Одюбона.
В тот вечер Типтон решил почистить восковую фигуру Джона Джеймса Одюбона – самый главный предмет экспозиции.
Фигура Одюбона в натуральную величину располагалась в диораме, изображавшей его кабинет с камином; в руках великий натуралист держал перо и планшет с зарисовкой мертвой птицы – красно-черной танагры. Подхватив ручной пылесос и метелочку из перьев, куратор перебрался через плексигласовое ограждение. Он пропылесосил одежду на восковой персоне, потом взялся за прическу и бороду, смахнул метелочкой пыль с красивого лепного лица.
Тут раздался какой-то звук. Типтон выключил пылесос, замер. Звук раздался снова – стучали в дверь.
Раздосадованный Типтон опять включил пылесос и продолжил чистить, но стук стал громче. И так – каждую ночь! Пьяные недоумки, прочитав на стене мемориальную табличку, начинают зачем-то стучать. Вот уже сколько лет днем посетителей все меньше и меньше, а шума и криков по ночам все больше. Только и была передышка что несколько месяцев после урагана «Катрина».
Настойчивый стук, громкий и размеренный, продолжался.
Типтон опустил пылесос, перелез через ограждение и зашагал к двери на едва гнущихся ногах.