Я поняла, что не осилю сейчас
вернуться и все объяснить этой женщине. Спокойно, без наездов и угроз. Мне ее
прибить хотелось за то, каким мукам она подвергла мужа. Да и дочь тоже. Но это
нужно. Поэтому вернулась с документами и постаралась спокойно объяснить.
Но эту очкастую не волновало, что ее
муж погиб. Ее беспокоило только то, что это было как-то не так.
— Возьмите ручку и бумагу. И
напишите все в письменной форме на имя главного врача. После чего покиньте
помещение.
В итоге она отказалась забирать тело
мужа и написала отказ от захоронения, обвинив врачей в нарушении ее прав. Я
посмотрела на бумажку, перед глазами возник труп Гришки, который при живых
родственниках так же лишился достойного захоронения. Я не могла понять в той
ситуации, как понять здесь? Ведь по их же религии положено почтить умершего, но
потому что кто-то там задел какой-то там храм, его не только решили лишить
достойного захоронения, но и заставили умирать в муках. Подумала и порвала
заявление. Пойду обходным путем. Я же обещала той беременной позаботиться об ее
отце. И я это сделаю. Видимо, девушка предчувствовала, что может произойти
что-то подобное, если не позаботится о своем отце самостоятельно. Первым делом
стоило найти ее контакты. А пока сделаем вид, что этой бумажки нет и не было.
Неправильно ли это? Да, неправильно, но единственно верно для меня.
А религия… она для того, чтобы
дарить силы справиться с утратой. Так, моя мама пережила смерть мужа гораздо
легче, чем я — отца. Но религия не должна запрещать обращаться за помощью.
Откуда вообще у людей в нашем городе такие мысли? Ведь с мамой по этому вопросу
я работаю уже много лет. Хотя бы уже есть сдвиги.
Несмотря на изменения в Наташиной
ситуации, настроение было катастрофически испорчено. Но отказываться от
посещения бабы Фаи я не стала, купила ее любимых конфет и чая для ее соседки
Лидии. Покупая последнее, сжалась от чувства вины перед той старушкой в
прощальном зале. Я же ей налила настолько ужасный чай, что она даже не смогла
его допить. Ее тоже звали Лидой.
Наверно, именно это ощущение
заставило выбирать чай особенно тщательно, пусть и для малознакомой мне пожилой
женщины.
Палата встретила меня тишиной. Одна
женщина спала, другая вязала, а баба Фая читала.
— Людонька! — заметила меня заядлая
читательница. А я ощутила укол вины повторно, потому что не догадалась принести
новую книгу, эту, насколько я помню, старушка уже читала. Что находит женщина
семидесяти лет в романах с нефритовыми жезлами — я не представляла. Иногда она
зачитывала особенно интересные отрывки или пересказывала историю какого-то
рыцаря или лорда. Я краснела, а соседки хихикали. Ведь даже их слабый слух не
мог позволить пропустить такой веселый для них момент.