В «ремеслухе» стал подворовывать,
попивать водочку, играть с хлопцами на интерес в буру на хазе.
Вступил в СБ – «союз блатных», чтоб не мытьем так катаньем…
поприличней одеться.
Ну и завертелось, пошло-поехало, от
стояния на стреме и мелких делишек – к крупняку.
Сильные руки ухватили как котенка за
шкирятник, подняли, усадили на табурет, обтерли холодным полотенцем
лицо, сунули под нос вату с резким запахом. Привели в чувство.
*****
«Ну-с, Васенька на этот раз раскрутил
ты себе по полной и грозит тебе, соколик, долгая, может быть и
бессрочная каторга», – «франт» словно желая посекретничать,
наклонился, чуть ли не к самому уху, дыхнув ароматом доброго
коньяка.
«Затеяли игру в “доброго” и “злого”
следователя», – подумал Клык.
-Петр Андреевич, попрошу, оставьте
нас, – благовоспитанно буркнул «добрый» «злому».
-Ну, как знаете-с, – с тщательно
скрываемым облегчением вздохнул тот. – Что ж, честь имею! –
молодцевато козырнул поставленным жестом бравого служаки и
удалился.
«Добрый» держал театральную паузу,
изучал подопечного немигающим взглядом умных, волевых очерченных
морщинками глаз. На вид ему лет сорок или около того виски
подернуты сединой, на носу интеллигентные очечки типа пенсне. Сам
из себя весь такой аккуратненький: безукоризненной белизны
накрахмаленная до хруста сорочка, узенький черный галстук,
приталенный пиджак. Остроносые щегольские ботинки блестели даже в
полумраке. Был он сразу видать в своем деле мастер.
*****
-Да, Вася плохи твои дела, –
продолжил, наконец, со вздохом и каким-то искренним родительским
сочувствием «щеголь». – Однако давай познакомимся. Правда, о тебе я
уже много чего знаю… неожиданно протянул руку: Кряженцев Герман
Владимирович – штабс-капитан третьего отделения собственной
господина верховного атамана канцелярии.
«Шо за… вроде по политической части
ни каких дел не имел, – ошеломленно подумал Василий и вяло сунул
ладонь. – Да, в натуре под добряка молотит...».
А тот словно прочитал Васькины
думки.
-Ты вот меркуешь, что мы тут с Петром
Андреевичем комедию ломаем. Он, вишь, ты, злой, а я добрый. И
сейчас я буду тебя обрабатывать, чтоб ты, как у вас там говорят,
заложил или сдал своих товарищей в обмен на, так сказать, смягчение
участи.
Можешь не беспокоиться – не этого я
от тебя добиваюсь. Но не буду скрывать, предложить хочу, – тут он
снова сделал краткую паузу и заговорщицки, чуть торжественно,
продолжил – Послужить государю-императору...