В доказательство своих слов Мадлен закрыла глаза.
– Подвинься поближе, Мадлен.
От этого тихого приказания холодок прополз по спине девушки, в горле застрял комок. Ей казалось, что страха в ее душе уже не осталось, но когда, открыв глаза, она увидела, что кончик кинжала нацелен прямо на нее, поняла, что тот час, когда она сможет ничего не бояться, еще далек.
«Что я за трусиха», – подумала Мадлен, медленно придвигаясь к барону. Когда до него оставалось несколько дюймов, девушка замерла, лежа на боку.
– Ну вот, теперь вы довольны? – пробормотала она.
И тут же поняла, что барон совсем недоволен, потому что она оказалась на спине, прижатая к земле всем весом Векстона. Господи, он был так близко, что Мадлен видела даже блеск его серых глаз.
Мадлен не раз слышала, что глаза – зеркало души человека и по ним можно прочесть его мысли. Но глаза Дункана были непроницаемы.
Барон наблюдал за своей пленницей. Ее смущение и раздражало, и веселило его. Положим, он знал, что Мадлен его боится. Но она не плакала и не умоляла отпустить ее. И потом… Господи, до чего же она прекрасна! Ее нос был усыпан очаровательными веснушками, и это нравилось барону. Как нравился и ее рот. «Интересно, каковы на вкус ее губы?» – подумал Дункан и тут же почувствовал, как возбуждается его плоть.
– Вы собираетесь смотреть на меня всю ночь? – спросила Мадлен.
– Возможно, – медленно проговорил тот с усмешкой.
– Тогда и мне придется глядеть на вас ночь напролет, – заявила Мадлен.
– Но почему же, Мадлен? – тихим, хрипловатым голосом спросил Векстон.
– Если вы полагаете, что сумеете воспользоваться тем, что я заснула, вы ошибаетесь, барон.
У нее был такой негодующий вид!
– Но как же я сумею воспользоваться этим, Мадлен? – Барон широко улыбнулся, и на этот раз улыбкой светились и его глаза.
– Я предпочитаю не говорить о подобных вещах, – промолвила она. – И вообще забудьте обо всем, что я вам наболтала.
– И не подумаю, – заметил Дункан. – Стало быть, ты считаешь, что я хочу удовлетворить свою похоть и овладеть тобой во сне?
Векстон так низко наклонился к Мадлен, что почти касался ее губ своим ртом. Ему все больше нравилось ее смущение.
– Вы не посмеете дотронуться до меня, – неожиданно вырвалось у нее. – К тому же вы слишком… устали… и наш лагерь на открытом месте… Нет, – добавила она решительно, – вы не тронете меня.