Удар. Уже привычный, дежурный – почти
и не добавляющий боли – той и так давно через край.
– Господин полковник… Я контужен
взрывом. Почти не соображаю. Мне нужен отдых! – собравшись с
силами, выговорил я.
– Вот ответите на мои вопросы – и
отправитесь отдыхать – до самого суда!
– Отдых мне нужен сейчас же! Я
требую…
– Перебьетесь! – рявкнул жандарм. –
Прохор!
Новый удар. Под аккомпанемент
яростной тирады:
– Вы дерзнули пролить кровь, дороже
которой нет в Империи! Вы – государственный преступник! Лишь чудом,
промыслом Божиим – не цареубийца! И вы еще смеете что-то
требовать?!
– Царь выжил? – с трудом приподнял я
глаза на своего мучителя, выхватив из его речи недвусмысленный
намек.
– Господь уберег Государя!
– Не Господь… Это я оттолкнул
бомбиста…
– Не смейте врать! Полдюжины человек
видели, что именно вы метнули вторую бомбу!
– Нет… Они ошибаются… Все было не
так…
Удар.
Что ж, выходит, Александр II избежал
смерти… Собственно, благодаря мне и избежал – а меня же теперь в
ней обвиняют… Что там могли разглядеть эта перепуганные свидетели?!
Как я упал на террориста? А о том, как появился ниоткуда – почему
они не рассказывают? Не заметили в суматохе этакую мелочь? Ага, а
про бомбу заметили…
Кстати, рано радуетесь, господа
жандармы. Пусть у нас и явный сбой, но инерцию потока времени никто
не отменял! Чтобы закрепить чудесное спасение вашего драгоценного
сосуда царственной крови, нужно было расколоть пузырек гранаты – а
он остался у Полины, в каком бы году она сейчас ни пребывала.
Непроизвольная попытка растянуть
разбитые губы в злорадной улыбке. Удар в ответ.
– Почему на вас мундир николаевских
времен?
О, дошло до нашего жирафа. Только вот
от этого ни разу не легче – правду все равно не расскажешь…
– Достался от батюшки…
– И ничего лучше, чем надеть его,
собираясь в столицу, вы не придумали?
– Увы…
Удар. Когда уже этот проклятый унтер
устанет махать кулачищами?!
– С кем вы контактировали в
столице?
– С Пушкиным Александром
Сергеевичем!
Удар. И еще удар. Но ведь чистую же
правду выдал, Уроборос вам в задницу! И это я еще Данзаса с
д’Антесом не упомянул! И покойного Ковальского до кучи! Впрочем,
здесь, в 1881-м, они все давно покойники… Или д’Антес еще жив? Не
помню…
Опять удар. А сейчас-то за что?
Ничего же не сказал! Или я прослушал очередной идиотский
вопрос?