Заметив нас на входе, одна из
девушек-игроков – высокая фигуристая брюнетка – отложила шар,
который перед этим задумчиво взвешивала в руке, и воскликнула едва
ли не на весь зал:
– О, а вот и Линка! Уже с
кавалером!
– Привет, Полинет! – обернувшись,
улыбнулся моей спутнице Петруха. – А ты, как я понимаю, тот самый
Игорь Одинцов? – перевел он затем взгляд на меня.
– Не знаю, тот самый или не тот, но
Игорь Одинцов, – кивнул я, невольно внутренне подобравшись.
– Я – Петр, можно – Петруха, – шагнув
ко мне и протянув руку, назвал парень уже слышанное мной имя. – Это
Света, – указал он затем на брюнетку, заметившую нас первой. – Это
– Зуля, – представил другую девушку, обладательницу азиатских черт
лица и длинных, окрашенных в фиолетовый цвет волос – издали мне
даже показалось поначалу, что это обман зрения из-за причудливой
игры света. – Ну и Танюша, – дошла очередь до секретаря
Гроссмейстера.
– Играть будете? – живо осведомилась
тут же брюнетка Света – почему-то не у Полины, а у меня. – Мы как
раз закончили партию, без проблем можем вас вписать.
– Ага, присоединяйтесь, – подошла к
нам Зуля. – А то Петрухе уже некому рассказывать, как он Емельяна
Пугачева победил – все по пять раз послушали. Правда, там все время
новые подробности всплывают, но то такое…
– Ничего и не по пять! – буркнул
парень в несколько показном возмущении. – По три максимум. И да,
вспомнил важные детали, пришлось повторить!.. А что касается игры –
и в самом деле, присоединяйтесь – в отличие от Светиного, его
предложение явно адресовалось в первую очередь Полине.
Та вопросительно посмотрела на меня,
но прежде, чем я успел что-то ответить, внезапно перевела взгляд
куда-то мне за спину. Я обернулся: на стене позади меня загорелся
широкий экран, с которого на нас смотрели двое. Первый – мужчина
лет тридцати, невысокий, в старинном военном мундире – узком
светло-зеленом кафтане с аксельбантом из плетеного шнура на правом
плече. У охваченного широким серебристым шарфом пояса – шпага с
вызолоченным эфесом. В руке – широченная шляпа-треуголка, голова с
щедро напудренными завитыми волосами, соответственно,
непокрыта.
Второй – ровесник первого, но
обликом, пожалуй, полная оному противоположность: огромный,
косматый, бородатый, в выцветшем потрепанном зипуне, из-за кушака
которого грозно торчали рукояти пары пистолетов. Он что-то говорил
«в камеру», но звуком изображение не сопровождалось.