Не прошло и
минуты, как он уже читал вслух:
–
«…перебежчик, имя которого история не сохранила, сообщил Пугачеву о
ведущем в крепость с берега Яика подземном ходе. В ночь на 13
ноября отряд казаков проник по нему в Оренбург и открыл ворота
основным силам повстанцев. После короткого боя город пал. Уцелевшие
его защитники были подвергнуты пыткам и затем казнены…»
– Несколько
тысяч человек… – прошептал Петруха.
– Погоди,
тут дальше интересно, – поспешил перебить его товарищ. – «Пугачевцы
рассчитывали захватить в Оренбурге значительные запасы оружия, но,
вопреки их ожиданиям, таковых в павшей крепости не оказалось. Зато
в подвалах нашлось немалое количество хлебного вина, которым
повстанцы самозабвенно принялись отмечать победу. Пугачев пытался
урезонить соратников, но не преуспел в этом и счел за благо
присоединиться к общему веселью. К вечеру среди повстанцев не
нашлось ни одного, кто мог бы уверенно держаться на ногах. Караулы
не были выставлены, и, когда ночью к крепости подошел корпус
бригадира Корфа численностью 2.500 человек с 22 пушками, оказать
ему сопротивление оказалось некому. Недавние победители были
схвачены спящими – вместе со своим незадачливым предводителем…
Лишившись лидера, восстание пошло на спад. Некоторое время
разрозненные очаги бунта еще полыхали, однако…» Понятно, короче, –
оторвался от чтения «казак». – Пожертвовав гарнизоном Оренбурга,
Орден спас множество других жизней – вместо того, чтобы длиться три
долгих года, кровавое восстание начало сдуваться уже с ноября
1773-го. Видимо, в этом и был смысл. Ну, что, доволен? – с усмешкой
посмотрел он на Петруху.
– Наверное…
Не знаю… – пробормотал тот в задумчивости. – Смысл же – он не может
находиться в прошлом. «Ради лучшего будущего» – так ведь? Но что-то
я не вижу вокруг особых изменений. Те же улицы, те же дома – даже
автомобиль, который меня чуть не сбил – и тот, кажется, знакомой
модели. И где же обещанные перемены к лучшему?
– Не путай
лучшее будущее с лучшим настоящим, – покачал головой «казак». –
Конечный результат работы Ордена мы с тобой едва ли увидим. Что же
до изменений – то они наверняка есть, просто поток времени слишком
инерционен, слишком тяготеет к однажды проложенному руслу, чтобы
они вот так вот сразу бросались в глаза. Но то, что предписала
Машина, мы исполнили – значит, сделан еще один шажок в нужном
направлении. А внешние проявления – это все уже сугубо вторично.
Скажешь, я не прав?