Преодолевая приступы дурноты, он добрел до общажки, поднялся на
третий этаж и доковылял по коридору до нужной двери. Какое-то время
непонимающе смотрел на запертый замок, пока не догадался провести
«забором» перед считывающим устройством. Замок со щелчком открылся.
Вошел в дверь, подумав с неудовольствием, что даже этот нифрильный
замочек подпитан выкаченной из людей силой.
Зайдя в прихожку, Аким постоял перед дверью в «свою» комнату,
заглянуть в которую, он до сих пор не удосужился. Махнул рукой и
зашел в комнату Маны, не раздеваясь, сил хватило только на то,
чтобы разуться, повалился на кровать. У него было несколько монет,
и он бы мог наложить на башку свою дурную заклятие заморозки, чтобы
переждать в забытьи откат от городского проклятия, но тогда он
может вовремя не проснуться и не встретить Ману. Придется
терпеть.
Как только он положил голову на подушку и закрыл глаза, дурнота
накатила с удвоенной силой. Нужно было срочно себя чем-то занять.
Аким разлепил тяжелые веки и стал разглядывать этот клятый «забор»
на внутренней стороне запястья. «А кстати, почему этот штрих-код
зеленый? – вдруг он осознал странную противоестественность его
цвета, - У меня ведь послужная дорожка красная! Любые нифрильные
знаки тоже должны быть красными».
Аким вспомнил, как Грач-ловкач ставил ему первый знак, и как
Аким смог усилить внутреннее сопротивление нифрилу, чтобы рисунок
покраснел. Он попробовал сделать тоже самое с забором. Его красный
вепрь на наружной стороне запястья вошел в противоборство с
«забором» на внутренней стороне. Кисть нагрелась, будто он сунул ее
в огонь.
Когда сил терпеть уже не осталось, забор будто поддался, и его
цвет сменился на синий. Аким вспомнил, что синий цвет – переходный.
Он решил терпеть еще, и в какой-то миг образ распался на два.
Теперь на запястье были два «забора», будто по контуру прежнего
зеленого «забора» прорисовался еще один - красный. «Как у Ольхи –
припомнил Аким, - ее запястный образ тоже двухцветный».
Озаренный внезапной догадкой он повернул руку тыльной стороной к
себе. Его коренной образ, запястный вепрь тоже стал двухцветным.
«Да я ж могу стать двухцветным могой, как Ольха! Вот бы и мне такое
чутье на нифрил как у нее». Аким понял, что уже перетерпел откат от
проклятья, благо на военной службе опыта на такие вещи поднабрался.
Им овладела жажда действия.