И Сашка Апраксин умрёт.
Заплатит жизнью за пребывание своего
убийцы в этом мире. Накормит зверя, укрепит связь рода Апраксиных с
Порядком. Даже не имея дара, послужит роду.
Потому что нет в нём
предрасположенности к плану Порядка. Нет в нём отклика маны,
изливаемой его воплощениями. Нет в нём талантов Апраксиных, вот уже
сто лет пестуемых в роду. Сашка бездарен. Но от этого старик не мог
меньше любить своего внука. И желать защитить его от смерти.
- Ты прав. Патриарх рода – ты. Тебе
принимать решение, тебе нести за него ответственность! Но я, как
старейшина, предупреждаю! Если ты решишься на ритуал, я не буду
покорно смотреть, как ты убиваешь моего внука!
***
Совсем недавно, но как бы это
странно не звучало, в прошлой жизни, я, Александр Игнатович
Апраксин, или для друзей просто Алекс, не сильно любил книги про
попаданцев. Совсем не мечтал неожиданно «попасть». Да и ожиданно
тоже не мечтал. У меня всё было нормально! Шестнадцать лет, жизнь
складывалась хорошо. Обеспеченная семья, любящие родители, вредный,
но любимый младший брат. Десятый класс школы, отличные оценки, всё
хорошо с друзьями и подругами. Жизнь – красота! Зачем мне ещё
какие-то другие миры? Что я там не видел? Магию? Ну, магию я бы
посмотрел, но, желательно, без всяких там обязательных для
«попадания» кошмаров, типа смерти под колёсами машины или ещё какой
дичи.
Но, как оказалось, дичь происходит,
не спросив нашего желания.
В один очень нехороший день,
сорвавшийся с нарезки одиннадцатиклассник, вооружённый обрезом и
ножом ворвался в школу во время перемены. Выстрелы, крики, паника.
Я даже понять ничего не успел, как из-за угла показался этот хмырь
и выстрелил сначала в моего друга Лёху, с которым мы шли в
раздевалку, а потом сразу в меня.
Яркая вспышка и тьма.
И если бы на этом всё и закончилось,
или там, меня ждали рай или ад, я бы это ещё понял. Как ни крути, а
вся эта религиозная катавасия, хочешь ты или не хочешь, но, на
слуху держится, в голову забирается и в самый последний момент
вспоминается. Но нет. Ни ада, ни рая. Вообще, ерунда началась
какая-то.
Яркая вспышка и тьма. Потом рывок и
вот вокруг меня клубится монохромная дымка, изредка высвечивая
какие-то гротескные картинки, долетают отрывистые звуки. Вот седой
старик с огромным носом-клювом что-то кричит, вытянув руку, потом
резко, с хрустом, сжимает пальцы вытянутой руки в кулак и со
вспышкой света на руке оказывается надета мощная латная перчатка.
Вот он в ярости бьёт этой перчаткой по каменному монолиту, на
котором лежит чьё-то тело. Вот я слышу громкий клёкот, вижу
огромного грифона, мощной львиной лапой припечатывающего тщедушную
фигурку к обломкам, вижу как когти, размером с руку взрослого
мужчины, вспарывают грудь уже мёртвого парня, вижу, как грифон
сжимает когти, сминая и цепляя тело, и резким рывком взмывает
ввысь, разбивая волной света потолок огромного помещения. Снова
рывок и вот уже я безвольно свисаю в когтях грифона. Ощущения от
смерти – непередаваемые! Крылья бы этому грифону вырвать!