Сперва в море на западе обозначилась белая точка. Всего лишь
рябь на воде, так могло показаться. Но затем она стала расти,
приобретать форму, приближаться. Полчаса и точка превратилась в
фигуру всадника, скачущего по поверхности воды. Конь бежал
стремительно, будто за ним гнались фоморы, наездник же его припал к
гриве и не шевелился. Могло показаться, что чародей находился без
сознания, но это было не так, просто потому, что его скакун все еще
держался на воде, пусть и спешил убраться с нее на твердую
землю.
Глэд упрямо подпитывал чары все время пути. Тянул магию из
пространства, тратил собственные резервы. И напрягал тело, едва
справлявшееся со столь длительным и мощным использованием магии.
Из-за этого к боли в ногах вскоре добавилось жжение во всех
органах, в коже и костях, а головокружение стало таким, что не
позволяло держаться вертикально в седле. Облокотившись на шею
верного коня, сид на время почувствовал облегчение, но вскоре боль
вернулась вновь, а затем усилилась, почти вытеснив все мысли из
головы. Именно по этой причине к концу перехода чародей пребывал в
столь плачевном состоянии. Он уже почти ничего не видел перед
собой, не осознавал реальность, сконцентрировавшись лишь на
поддержании чар.
Меж тем берег приблизился, крепостной стеной навис над
«мореходами». Для обычного коня он бы стал непреодолимой преградой.
Но лишь слепец назвал бы Саэфа обычным. Его породу создали искусные
маги, заложенные свойства закрепились во множестве поколений боевых
коней. А сам жеребец привык к нехоженым тропам, к горным долинам и
ненадежным уступам. Не стал он теряться и перед новой преградой,
ставшей на пути.
Бешеный разбег, прыжок и скакун взлетел наверх, к единственному
в окрестностях подобию спуска. Копыта животного ударили в твердый
камень и тут же задние ноги напряглись, выбрасывая животное выше,
дальше от бурного моря. Новое приземление и здесь земля оказалась
не столь надежной. Хрупкий, как оказалось, камень начал крошиться
под копытами, осыпаться вниз, утягивая за собой Саэфа. Но конь не
желал так просто сдаваться. Он совершил новое усилие и прыгнул
вверх, передними ногами вспоров вереск, росший на обрыве берега. А
затем медленно, мучительно, подтянул тело, оставляя на камнях
кровавые следы от пораненных ног.
Подъем на крутой берег оказался преодолен, и у Саэфа наконец
появилась возможность перевести дух. Он замер на месте, совершая
глубокие вздохи, широко раздувая ноздри. Ноги коня подрагивали от
боли и усталости, тело лоснилось от выступившего пота даже несмотря
на то, что с моря дул сильный холодный ветер. Усталость от долгого
бега не оставляла и все же лишь чуть придя в себя, зверь
обеспокоился состоянием своего хозяина, так и не очнувшегося во
время подъема.