– Под конвоем этих… ваших… в галстучках?
– Не будь злопамятным, Карамышев. И мы ошибаемся… По приказу – миссия твоя действительно невыполнима. Родине служат на добровольной и ответственной основе.
– Хорошо. Отработаю файл и… мне бы отдохнуть. Не жизнь, а сплошной стресс.
«Мой смертный час настал…» – под глухое завывание самолетных движков звучала в голове мелодия какой-то арии. Коды связи, связки с агентами, номер в гостинице… Несмотря на летние месяцы, Мурманск встретил занудным мелким дождем и туманом. «Развалюсь в кресле, – мечтал, – и буду представлять образ юной девы. Звать, отдаваться томлению и рыдать: дева отдана другому».
И звал, и чуть не рыдал, и поругался в ресторане, официант надул на двести рублей – простить? Не то настроение… Швырнул на стол новое эфэсбэшное удостоверение и потребовал: «Открой!» Даже сам боялся открывать.
– Видели мы… – чуть не сплюнул молодой лысоватый официант, – за углом «мутилу» прикупил? А ну, при каком звании? – Без должного пиетета открыл, прощелыга лысый. – Майор? Майор Карамышев Дмитрий Федорович, служба безопасности… О-го! Потратился, а теперь за двести «розовых» удавиться готов?
Такое можно стерпеть? Прошелся мордой мурманского «лопаря» по тарелкам… Морда не то что розовой – покраснела от крови и объедков. Влетела охрана с пару полицейскими, наставили стволы, обшмонали. Уставились на «вальтер» с завитушками посвящения в избранные. «Какая пташка привалила», – довольно молвил полицай, нет же, конечно, на западный манер – коп. Была у нас наша славянская милиция, «мент поганый» звучал куда благозвучней, чем коп продажный.
– Пока его – в обезьянник, удостоверение – на проверку, – приказал грузный «пээс».
Еще раз: такое можно стерпеть? Конечно, непривычно быть майором госбезопаса, но все равно – честь. Государева честь – это не призыв, это необходимость, которую каждоминутно требуется доказывать.
Что тут началось, батюшки, он же не думал, что в нем так взыграет майорская честь. Трах по коленке, бах по печенке, здоровенному охраннику – локтем в горло, грузного – за уши и коленом между ног, пальнувшему из нагана охранника, перехватив руку, выбил оружие, двинул кистью об угол стола, головой расквасил морду. Ладно – начал остывать – пусть будет… лицо, а не морда с не нашим разрезом глаз, черных и колючих. Молодой начал дрыгать ногами с воинственными воплями… Просто кошмар какой-то! Перехватил ногу, схватил «конфу» за приплюснутый нос и ну совершать малым круги, сшибая столики. Грузный «пээс» ожил, рванул из кобуры родной и старенький, поистертый «пээмчик». Пришлось приложить от души по… лицу. Завалился. Мурманских копов стреножил… Почему стреножил? «Стреручил» их же наручниками.