– А семечки грызть можно? – Роман не
удержался, чтобы не намекнуть шефу на откровенную ничтожность
поручения.
– Глазами моргать можно!!! И, будь
любезен, не проморгай чего-нибудь важного!
Похоже, босс над ним издевался. Ну,
зачем, скажите на милость, приглядывать за типом, который должен
сейчас заявиться в контору, если господин адвокат и сам прекрасно
видит насквозь любого?
Тем не менее, Роман послушно
отправился, куда ему было велено. Включил компьютер для
достоверности. Нагромоздил стопки бумаг повыше. Проверил, не рухнут
ли они в самый ответственный момент. Вроде, не должны. Поглядывая
на погрузившегося в глубокую задумчивость Руднева, Роман заскучал и
принялся делать из разноцветных канцелярских скрепок цепочку. И так
увлёкся этим нехитрым занятием, что аж подпрыгнул, услышав
обращённый к нему вопрос:
– Тебе фамилия Радзинский что-нибудь
говорит?
Роман вздрогнул слишком очевидно,
чтобы можно было понять, что – да, говорит. Однако язык сам за него
ответил довольно безразлично и даже нагло:
– Это писатель такой? С писклявым
голосом?
Руднев молчал и глядел на него
изучающе. Романа так и подмывало спросить, что же шеф знает про
деда, но позволить себе этого не мог. В конце концов, Бергер – его
Ключ, что бы это ни значило. Подставить кого-нибудь из той
компании, значило остаться без Ключа. К тому же Роман твёрдо решил
вести двойную игру. Эта идея уже успела ему понравиться. Раз уж
босс так жёстко предъявил на него свои права, он по-любому
заслуживает за это наказания. Роман теперь просто из принципа не
бросит своих занятий с Мюнцером, и вообще, будет делать всё, что
предлагает ему Карта.
Руднев поманил его пальцем и Роман,
неохотно выбравшись из-за компьютера, покорно вернулся к столу
шефа.
– Я, помниться, сказал тебе, что
меня не волнует, с кем ты там спутался, – приторно ласково
заговорил он, когда Роман подвинул стул и сел напротив. – Я был
неправ. Похоже, дело именно в том, с кем ты спутался. Видишь ли,
Рома, – Руднев перестал, наконец, барабанить пальцами и принялся
бесцельно перекладывать бумаги на столе, – когда я навестить тебя
пришёл, я увидел, что ты весь опутан нитками, как паутиной. Можешь
себе представить, как я был зол! Ведь я ещё тогда, когда ты диск
мне принёс, заметил, что от штуки этой ниточки тянутся. Но пока не
узнал про Радзинского, не мог понять, что бы это значило.