О, Боже! Руднев, разумеется,
почувствовал, что Роман копается в его прошлом, и он в ярости!
Облегчения эта мысль ему не
принесла. Вспышки боли сплелись в раскалённый стальной канат,
который скрутил его так, что Роман малодушно пожелал умереть. Он
безвольно стёк на пол и отключился. Перед тем, как потерять
сознание, он успел увидеть, как над ним склоняется Аверин: красиво
очерченные губы скорбно изогнуты, а в мудрых серых глазах такая
печаль…
Утро началось с нетерпеливого
рудневского звонка.
– Приедешь?
– Как скажете…
Роман с трудом разлепил глаза и
сунул мобильник под подушку. Стоп. Когда это он успел перебраться
на кровать? Ах, да: Аверин. Хоть бы записочку оставил, сколько он
теперь ему должен за визит и оказание первой медицинской
помощи…
Впрочем, с благодарностью он,
похоже, поторопился. Голова раскалывается так, будто он бился ею о
стены. Приходится признать, что до сей поры он, по сути, и не знал,
что такое головная боль. Если Бергеру было в своё время так же
несладко, когда он устроил ему небольшую демонстрацию своей силы,
неудивительно, что легкоранимый ботаник после этого не горел
желанием с ним общаться. Ну, ничего, сейчас шеф его убьёт и тем
самым избавит от тяжких мучений.
Дорога запомнилась, как череда
бесконечных препятствий: во дворе всё перекопано, не сразу и
сообразишь, как это безобразие обойти; потом авария – столкнувшиеся
машины загородили проезжую часть и троллейбусы не ходят,
выстроились друг за другом, как вагоны поезда; в метро народ
столпился вокруг бригады скорой помощи: потерявшего сознание
человека бережно укладывают на носилки. По-хорошему, внимая всем
этим знакам, следовало бы вернуться домой, запереться на все замки
и сказаться тяжело больным, чтобы Руднев отстал и занялся бы
кем-то, кого не жалко. С другой стороны, знаки можно воспринимать,
как констатацию неизбежного факта: Роман крепко попал, и
отвертеться от заслуженного наказания ему не удастся.
Руднев сидел за своим столом, когда
Роман вошёл в кабинет. Шеф поднял на него глаза, и тотчас скучающее
выражение на его лице сменилось самой настоящей яростью. Его губы
побелели и сжались узкой полосой. Он подлетел к Роману и впился
жгучим взглядом в его затуманенные болью глаза. От этого сразу
стало ещё хуже.
– Ну что Вам от меня надо? –
страдальчески простонал Роман, закрываясь от босса ладонью.