Роману безумно нравилась эта новая
жизнь. Он получал подлинное удовольствие от участия в рудневских
аферах, и воспринимал это как часть своего обучения. Он очень
серьёзно и даже торжественно относился к тому факту, что он –
Ученик, а Руднев – его Наставник. В общем, всё было замечательно.
Роман искренне восхищался тем, что Андрей Константинович знает, а
ещё больше тем, что он умеет. Но всего этого было утомительно
много. Роману хотелось закрыться в комнате, по меньшей мере, на
месяц, чтобы разобраться с тем обилием информации, счастливым
обладателем которой он уже стал. Вне всякого сомнения, по истечении
этого срока он бы сам жаждал снова увидеть Руднева и жадно глотал
бы каждое его слово, как это было вначале их знакомства, и засыпал
бы его вопросами… А тут эта непонятно откуда взявшаяся
повинность…
Самым неприятным во всей этой
истории было то, что Роман не находил в себе сил отказать Рудневу.
Он злился, но всё равно собирался и ехал к нему, сам не зная,
почему он это делает. Он появлялся у Руднева раздражённый и
недовольный, нисколько не заботясь о том, чтобы скрыть своё плохое
настроение, но тот смотрел на подобные демонстрации сквозь пальцы.
Даже из вежливости не трудился поинтересоваться, что беспокоит его
юного друга.
Однако за такое приключение, как
сейчас, Роман готов был простить Рудневу многое. Он уже давно
понял, что деятельность Андрея Константиновича носит не то чтобы
криминальный, но несколько внезаконный характер. То есть внешне она
подпадала под описание преступной, но, по сути, преследовала столь
нетривиальные цели, что к обывательскому законодательству просто не
должна была бы иметь никакого отношения. Принимать участие в этих
криминально-мистических операциях – это был такой драйв, такой
восторг, ради которого стоило жить. Как ни странно, при этом Роман
чувствовал себя в полной безопасности. Можно даже сказать, что
ощущение безнаказанности выросло в нём за последнее время до
пугающих размеров.
Они остановились у ограды какого-то
парка. Когда вышли из машины, Руднев снова прицепился с
наставлениями к Роману, который в ответ только недовольно поводил
плечами и морщился.
– Почему бы Вам самому не пойти? –
внезапно поинтересовался он.
– Не хватало мне в мои-то годы!
Несолидно как-то уже, – снисходительно прищурился Руднев.