– Молодец. Ставлю тебе высший балл,
– одобрительно покосился на него дед. – Быстро. Точно. И
аккуратно.
Ливанов смущённо улыбнулся и
небрежно тряхнул кудрями:
– Я могу теперь ехать?
– Конечно, можешь. А то я за эти две
недели замучился тебя развлекать. Хорошо, этот колдун малолетний не
через месяц явился.
– Так, стоп. Что значит, «замучились
развлекать»? Вы хотите сказать, что всё, что я тут делал, было
всё-таки никому не нужно?!
– Ну почему – никому? Тебе вот было
приятно чувствовать себя полезным…
– Вы когда-нибудь перестанете надо
мной издеваться, Викентий Сигизмундович?
– Я же любя, Паш, – Радзинский ткнул
его кулаком в плечо. – И потом, ты такой… активный… Если тебя к
делу не приставить, ты кого угодно со свету сживёшь. Отжиматься-то
тебя теперь не заставишь.
Ливанов не мог удержаться от
улыбки.
– Хорошо, что Вы так считаете… –
пробормотал он, глядя себе под ноги, чем вызвал у деда приступ
оглушительного хохота.
Уезжать на самом деле никуда не
хотелось. Всё-таки Радзинского много не бывает. Жаль, что прошли те
времена, когда он был никому ничего не должен и мог бесконечно
пропадать в этом доме: целыми днями таскаться хвостиком за
Викентием Сигизмундовичем, разинув рот, слушать колдовские речи
Аверина и зачарованно наблюдать, как они вдвоём сплетают очередную
захватывающую историю.
Ветер принёс такой
головокружительный запах сирени, что оба невольно замолчали, вдыхая
этот сказочный аромат.
– Стоп. – Радзинский вдруг
насторожился и напрягся, словно прислушиваясь к чему-то. – Ну
почему этот парень вечно во что-нибудь вляпается?!! – в сердцах
воскликнул он. Закрыв глаза и подняв кисти рук, дед глубоко
вздохнул и заработал пальцами, словно свивая и вытягивая из воздуха
невидимую нить. Ливанов, затаив дыхание, наблюдал: красная, жёлтая…
и…чёрная?.. Натянулись, дрожат в воздухе. Интересно, что там
приключилось с мальчиком по прозванию Шойфет?..
Открыв глаза, Роман чуть не
заработал инфаркт – так он испугался. В упор, не мигая, на него
смотрел Руднев. Вполне реальный себе, во плоти, сидел у него на
кровати как всегда элегантный, и глядел со своим обычным злым
прищуром.
– Где был? – зловеще спросил он.
– Гулял, – не слишком вежливо
ответил Роман, снова закрывая глаза.
– На меня смотри, – зло процедил
Руднев.
«Ага, щас, разбежался…»