Обезумившая девушка, потеряв равновесие, упала на бок, но быстро вскочила и снова бросилась на Роланского. Она опрокинула его на спину и опять попыталась попасть вилкой в глаз. Но юрист перехватил ее руку.
Внешне хрупкая, беззащитная Лиля, как она просила ее называть, оказалась на удивление сильной. Преодолевая сопротивление, рука с вилкой неумолимо приближалась к глазному яблоку мужчины. Острые зубья отражали пламя костра.
Роланский опомнился и закричал что было мочи:
– На помощь! Помогите!
В тот же миг златоволосая красотка отпрянула, схватила оставшийся с ужина контейнер с едой и, как ни в чем не бывало, принялась есть.
Разбуженные криком фестстеперы повылезали из палаток.
– Что произошло? Что случилось? – спрашивали они наперебой.
– Она, она…хотела выколоть мне глаза! – с трудом проговорил юрист, указывая на Лилю, спокойно поглощавшую пищу. На ее ангельском личике читалось недоумение.
Вероника, Яна и Саливанов хором захохотали, они хватались за животы, не в силах успокоиться.
– Ой, Роланский, ой насмешил, – захлебываясь смехом, выговорил доктор.
– И присниться же такое! – немного успокоившись, сказала Матвеева.
– Может, она хотела съесть ваши глаза? – сострила Яна, и все трое снова прыснули. Блондинка тоже расхохоталась.
Только Стерхов стоял с хмурым, сердитым лицом.
Обескураженный Роланский махнул рукой, поняв, что ничего не докажет.
– Идиоты! Еще поплачете, – пробубнил он себе под нос.