Проделать то же самое в пятый раз ему Нина не дала.
– Нет, – заявила она. – Я не хочу тут тебя похоронить.
Достаточно. Идём.
И кивнула на Триш. Девочка спала, казалось, она даже
округлилась, очертания лица стали мягче, щеки обрели плотность и
румянец.
– Не очень-то я и устал, – Павел привстал с кресла, пошатнулся.
– Нет, нормально всё. Небольшая слабость, сейчас пройдёт.
Он кое-как добрёл до гостиной, уселся на диван, чуть не
промахнувшись, поморгал, поморщился от головной боли, накатывавшей
приступами. Нина села рядом, прижала парня к себе.
– Может, ещё раз попробовать вживить модификант?
– Когда ты пыталась последний раз, год назад? – парень зевнул. –
Ей уже восемь, в этом возрасте имплантат приживается у единиц, ты
это знаешь лучше меня. Но пробовать стоит, может, ещё через
год.
– А если не получится?
– Не знаю, – Павел покачал головой, – организм отторгает
имплантат, если ребёнок – будущий маг. В её возрасте это обычно уже
известно, происходит выброс энергии, после которого есть несколько
лет для адаптации, когда человек особенно уязвим. Так что остаётся
только ждать, что это произойдёт, если только не возникла новая
мутация. Возможно, планета просто привыкает к нам, пытается понять,
как себя с нами вести.
– Или пытается нас уничтожить, – Нина горестно усмехнулась. –
Две с половиной сотни лет назад маги жили без всяких браслетов, и
прекрасно себя чувствовали.
– Только выживал один из пятидесяти, и это были не совсем люди,
– парень зевнул широко, потянулся. – Не думаю, что ты захочешь
такого для своей дочери. Поэтому будем пытаться дальше и
дальше.
– Знаешь, конечно, я готова для Триш на всё, потому что я её
мать, если надо будет убить кого-то, чтобы она жила, я это сделаю.
Но каждый раз, когда ты здесь пытаешься уничтожить сам себя, у меня
в груди кошки скребут. Не буду даже спрашивать, чего тебе это
стоило. Ты ведь, как всегда, не расскажешь.
– Ты преувеличиваешь, – слабо улыбнулся Павел. – Ничего я себя
не убиваю, это я сейчас хреново выгляжу, а дай мне часок, и буду в
отличной форме. Может, даже в соседнее крыло загляну, пощупаю ваших
девочек.
– Всё шутишь, – хозяйка мотеля похлопала его по руке, – Я же
чувствую, как тебя стало меньше, словно часть души отдал. Ты ничем
не обязан Элайе, мне кажется, отец взял тебя из приюта не потому,
что хотел дать лучшую жизнь или новую семью, а для того, чтобы ты
лечил его внучку. Этот старый козёл, хоть и нехорошо так о
покойниках, только о выгоде и думал.