- Я не вовремя?
- Я уже ухожу, - бормочет Танька, натягивая ветровку.
- Вот спасибо. Удружила, - Гера злобно смеется. - Какая же ты сволочь, Шелест, - губы начинают подрагивать.
Она хаотично ощупывает себя руками, теряясь в пространстве. Думает, размышляет. В ее голове сейчас, как и в моей, тысячи мыслей. Хватает свой чемодан и ломится обратно к двери. Преграждаю ей путь, крепко стискивая плечи.
- Не трогай меня, сволочь, гад, - бьет с остервенением по моей груди, пытаясь вырваться, - я … Как, как ты мог? - содрогается в рыданиях, переставая кричать.
Таньки уже давно простыл след. И правильно. Не стоит Гере под горячую руку попадаться. Не нужно.
- Тише-тише, - прижимаю ее к себе, - ты не так поняла…
- Что я не так поняла? Время – ночь, а она здесь. С тобой! – вновь начинает кричать и вырываться.
- Успокойся, - встряхиваю ее, заставляя посмотреть на меня, - прекрати истерику, - повышаю голос, не ору, просто говорю, чтобы до ее взвинченного сознания дошло хоть что-то. - Ничего у меня с ней нет и быть не может, слышишь?
Трясу ее, как куклу, но она не слышит, продолжает сопротивляться. Не верит. Хочет, по глазам вижу, что хочет верить. Но не может. Двоякая ситуация. И я это знаю. Становится жарко. Ее тело настолько близко, что у меня окончательно сносит крышу. С силой прижимаю ее грудью к стене, шире разводя коленом стройные ножки. Гера сопротивляется, бьет меня по рукам, пока я не стискиваю их мертвой хваткой, продолжая…
- Не трогай, ненавижу тебя, не трогай, - крик превращается в плач, но у меня окончательно сорвало планку, вжимаю ее в стену, трогая упругую грудь, она без лифчика. Рычу от возбуждения, сминая острые соски, целуя изящную шею, кусая мочки ушек.
- Ты хочешь, я знаю…
- Нет, не хочу, пусти, пусти меня, после нее ни за что…
- Прекрати нести чушь, - усиливаю захват, - молчи, - задираю тонкое, почти как ее кожа, платье, - молчи.
Пальцы скользят по бедрам, проникая под взмокшую ткань трусиков.
- Врешь, - сквозь зубы, - врешь. Хочешь. Ты мокрая, вся мокрая, для меня, - проникаю в нее пальцами, слыша стон, - только моя. Никто не нужен, никто, кроме тебя, - продолжаю эту пытку для нас обоих, медленно вожу по набухшим складочкам в готовности кончить от одних прикосновений, - я весь этот год только о тебе, - ускоряю темп, сильнее прижимая ее к себе, - моя, - фиксирую ладонь на ее хрупкой шее, заставляя запрокинуть голову, чтобы поцеловать в эти пухлые, манящие, сладкие губы, - всю неделю…