Рыцарь кое-как поднялся с пола.
– Ты их сначала проживи! – угрожающе каркнул он.
Изольда молча выставила перед собой крестик и двинулась на лукавого. Тот попятился. Окинув нас всех ненавидящим взглядом, он выкрикнул: «Айл би бэк!», после чего исчез в лучших театральных традициях – в дыму и пламени. В воздухе повис злой возглас: «А вот если б тогда шаровую метнул!.»
Автандил кинулся за огнетушителем.
– Надо было с него новый «мерс» взять, – бормотал он, поливая пеной очаги возгорания. – Или хоть возмещение убытков…
Изольда подняла на него запавшие от усталости, но по-прежнему прекрасные глаза.
– С ума сошёл, что ли, – чуть слышно произнесла она. – Принять что-нибудь от нечистого – это, считай, прямиком к тому новому русскому в соседи по сковородке… Тебя и так отмаливать придётся…
С этими словами начальница осела на пол. Я едва успел подхватить лёгкое стройное тело.
Московская дева исчезла. У меня на руках, словно раненный боец, лежала просто подполковник Малюткина – в джинсах, ковбойских полусапожках, в распахнутой на груди блузке…
На следующий день после этих событий отдел собрался в полном составе, и произошёл разбор полётов. Изольда, которая почти пришла в себя, самокритично признала, что, увлёкшись личными переживаниями, недооценила коварство противника, и если бы не дедукция старшего лейтенанта Старухина… Со своей стороны череп Викентий отметил несколько тактических ошибок, но в целом оценил операцию высоко. «Главное – есть результат», – согласилась Ванька.
Мы с Сашей поддержали. А почему не поддержать? Допустив промах, Изольда сама же его исправила, о чём я и заявил со свойственной мне прямотой. А перед глазами всё стоял прекрасный облик московской девы, которую я увидел в первый раз. Да, наверное, и в последний…
Ознакомившись с нашим рапортом о деле малинового пиджака, полковник Потанцуев долго крутил головой. «Это уже не просто сверхъестественное расследование, – заявил он. – Это что-то запредельное!» И пообещал выписать на весь отдел новые компьютеры. Саша Кириллов застенчиво попросил также отремонтировать помещение. Просьба была выслушана благосклонно.
Напоследок Потанцуев радостно сообщил, что сделал забавное открытие. Если взять первые слоги наших фамилий – Малюткина, Старухин, Кириллов – то получится говорящее слово «Мастаки». «А вы и есть мастаки, – растроганно сказал он, пытаясь обнять сразу троих. – Такие дела раскручиваете!» И, прежде чем выпроводить из кабинета, назвал наш отдел гордостью Управления, а также его знаменем. Мы не возражали. Мастаки так мастаки. К чему ложная скромность? Надо ли говорить, что с лёгкой руки начальника уже назавтра лестное прозвище разошлось по всему Управлению…