– А ты дверь запри, – советует Женя. – Так оно надёжней.
И верно. Чего это я?
* * *
Устраиваюсь на кровати. Закрываю глаза.
Вход в Канву – сложнее, чем выход из неё. Родиться куда трудней, чем умереть.
Это похоже на то, как древние ныряльщики, обвязавшись верёвкой, сигали с борта корабля за жемчугом, в неспокойное море. Так же и я, успокоив броуновское движение мыслей в голове, беру в ладонь воображаемый поплавок. Разбегаюсь, прыгаю в черноту.
Тьма – и ничего кроме неё. Затем далеко впереди появляется свет. Приглушенные цвета, звуки. Это зарождается тело. Вот я приближаюсь, уже вижу блики воды, волны – тело появилось в Канве, готово принять меня.
Так мы и живём. Заново рождаясь при каждом заходе. И частично погибая при выходе. Ведь то, иллюзорное тело, без поддержки сознания тает, как сахар в стакане с горячей водой.
Вытягиваю руки – воды Канвы принимают меня. В последний момент оборачиваюсь: проверяю, остался ли поплавок у поверхности. Конечно, остался. Та же леска, тот же буёк. И непроглядная тьма за гранью, где кончается иллюзорный мир.
Привычно делаю вдох. Вместо воды лёгкие наполняются воздухом. Подобно тайфуну обрушивается на меня Канва, вместе с ночным холодом, шумом леса, запахом сырой земли, и немножко – тлена. Перед уходом надо было убрать волчий костяк. Иллюзорщик всегда заходит там, где вышел. Если не погиб, конечно.
Открываю глаза, блаженно улыбаясь.
Ну, вот и всё. Теперь Земля для меня – мираж. А жизнь – здесь, и больше нигде. Пора за работу!
Умирать не страшно. Страшно, когда не за что умирать.
Из блога Ткача
Разнепогодилось.
Крыша из еловых лап задерживает хлещущий стеной дождь, но нам хватает и этого. Пахнет свежестью, влажной хвоей, землёй. Мы уже который час бредём через ночной лес, освещая путь факелами.
Чудесная картина: из темноты выныривают стволы в шершавой коре, за ними – темнота. Ощущение, словно бредёшь по сказочному подземному лесу.
Местность пошла под уклон, идти стало заметно легче. Мы скользим меж исполинских камней, выбирая где посуше. Лес поредел, и теперь мы можем в полной мере ощутить буйство стихии. Накидываю на голову капюшон – за воротом уже сыро.
– Как шпарит-то! – кричит позади меня Дан. Шум от льющейся с неба воды такой, что уши закладывает.
– Добрая примета, – отвечаю ему.