После чего лангедокцу было над чем призадуматься.
– Послушай, Алькасар, – сказал он наконец, – если бы я сразу понял, что ты сарацин, я бы тебя, конечно, зарезал еще в малиннике. Но поскольку я имел неосторожность тебя накормить, придется мне возиться с тобой и дальше. Пойдем.
За очагом помещалось непосредственно логово, где стояла настоящая кровать – первый опыт обращения Хелота с плотницким топором. Кровать обладала рядом достоинств, одним из которых была прочность: ее проверял лично отец Тук. А уж коли она не развалилась под духовным наставником, то тощего Хелота всяко выдерживала.
Хелот смотрел на просторное ложе, устланное шкурами, и тягомотно стало ему при мысли о том, что оно будет осквернено присутствием злобного иноверца. Потом покосился на Алькасара и вдруг заметил, что, покуда боролся со своими христианскими чувствами, его пленник тратил последние силы на то, чтобы держаться на ногах. Побелев, сарацин молча цеплялся за стену. Выругавшись, Хелот бросился к нему. Уже теряя сознание, Алькасар качнул головой, словно отказываясь от чего-то. Бывший рыцарь из Лангедока перетащил его в кровать и укрыл шкурами.
Кровожадный людоед показался ему вдруг совсем беспомощным. Только сейчас Хелот заметил, что Алькасару едва ли больше лет, чем ему самому.
Покуда сарацин метался по кровати и что-то бормотал, Хелот развел в очаге огонь, вскипятил воду и бросил в чугунок разнообразные целебные коренья, чтобы заваривались. В целительстве он не очень был силен, однако коренья подарил ему святой Сульпиций, так что источник мог считаться вполне надежным. Отшельник излечил Хелота от неизлечимой болезни, и в памяти благодарного пациента запечатлелось, как святой поил его невообразимой дрянью, и вот она-то его и спасла. Словом, когда Хелот опробовал свое варево, он остался вполне доволен: гадость отменная.
С кружкой в руках он направился обратно к сарацину и влил в его воспаленный рот божественное питье. Алькасар глотал так покорно, что Хелот поневоле был растроган. Потом сарацин сообщил, что мавры не сдали франкам только Сарагосу, но уж этот город держать будут крепко, после чего совершил попытку к бегству.
– Лежи, болван! – закричал Хелот, ухватив его за плечи. – Иначе сдохнешь. Тяжкие кары насылает Эпона за мои богохульства!
Оборвав причитание, он прислушался и уловил у себя в Норе чавканье. Этот звук Хелот не перепутал бы ни с каким другим. Он оставил своего пленника метаться с риском упасть с кровати и пошел посмотреть, кто же это шарит по кладовкам и припасам на зиму. Однако никого не было видно. Но Хелот шкурой чувствовал в Норе дыхание еще одного носа. И довольно близко.