"Это конец", — сквозь какофонию
воплей подумала Латиса и ей захотелось попрощаться с кем-нибудь, но
она не смогла придумать, с кем.
Чьи-то руки оторвали Латису от стены
и прижали к мягкому и теплому. Ладонь охватила чуть ли не пол
головы, накрыла ухо и странным образом заглушила Таиси. Крики
постепенно стихали, растворялись, угасали, как огонь на сильном
ветру. Тогда она услышала другой голос.
- Латиса, — заговорил он. — Зачем же
вы так себя довели? Зачем так себя напугали? Загнали в угол? Зачем
вы напридумывали столько лишних трудностей?
"Как же мне повезло, что у него такой
красивый голос", — отстранено подумала Латиса. Только что-то не так
в его словах, плавность чем-то нарушена и цепляется, как заноза на
гладкой коже пальца. Что не так? Она слушала слова, пропускала
через себя, рассматривала их, пока не нашла.
- Говори Ты, — попросила.
- Хорошо. Латиса, зачем ты себя так
запугала? Зачем придумывать лишние заботы? Тебе больше не нужно
думать. Решать буду я и бояться последствий тоже буду я.
Теперь речь звучала ровно и красиво,
так что можно было вслушаться в ее смысл.
- Что значит решать будешь ты? Что
решать?
- Все. Все, что касается твоей
жизни.
- А как же свобода выбора? У меня ее
нет? — деревянными голосом спрашивала Латиса.
- Она у тебя была до вчерашней ночи.
Ты сделал свой последний и главный выбор — отдала свою жизнь мне.
Теперь нет свободы выбора, но нет и ненужных решений, нет страха за
них, — скользил над головой непривычно теплый голос.
- Я никого не выбирала, — упрямо
твердила Латиса. — Это случайность!
- Случайностей не бывает. Ты
попросила у меня помощи.
- Только потому, что кроме тебя
никого там не знала! — она вдруг оттолкнула его ладонь, поднимая
голову, но та была все еще слишком тяжелая, пришлось опускать
обратно, утыкаясь ему в плечо.
- Почему же, — мягко продолжил Шалье,
спокойно возвращая ладонь на место и Латиса больше не
сопротивлялась. Было очень уютно. — Ты прошла мимо Ланте,
внимательно посмотрела на Карасана и… ни секунды рядом с ним не
задержалась.
- Не может быть…
Она не помнила ничего, никого, кроме
Шалье, ни одного мало-мальски знакомого лица. Пыталась восстановить
события ночи — вот она входит… множество пылающих лиц, разноцветные
пятна скользят по пепельным стенам, цветные искры срываются с
поверхности кристаллов и тонут в потолке. Красиво. Она идет… Нет,
не помнит ни Ланте, ни Карасана.