- Какой… какой дух, какая богиня? Что
ты несешь? Такого не бывает! — отчаянно сообщила Латиса. — Это все
миф, нереальность!
- Ты хочешь сказать, что мертвая —
игра твоей больной психики, я правильно понял? — осторожно спросил
Шалье.
Она вздохнула, чтобы ответить, но
ответить было нечего. Сумасшедшие в большинстве своем точно
уверены, что с ними все в порядке. Но признать себя такой она не
могла, ведь Таиси была… точно была. А потом — не было.
- Ничего непоправимого не случилось,
— повторил Шалье. — Таиси отстанет, для этого придется сходить в
пещеры и рассказать правду Темной богине. Она ее остановит.
Шалье мягко уселся рядом, опираясь на
стену. Латиса задохнулась. Боги… мертвая… Карасан.
- Хочешь… затащить меня в пещеры к
вашим богам? — спросила непослушными губами.
Карасан… Если что-нибудь потребует.
Что-то странное, связанное не с людьми и тайтами…
- Да. Тебе придется поговорить с
богиней и рассказать ей о Таиси. Это единственное, что мы можем
сделать. Не бойся, я пойду с тобой. Все будет хорошо, это совсем не
страшно.
И опять этот голос, словно
закутывающий во что-то теплое. Латиса дернула головой, с трудом
отмахиваясь от ненужной сейчас сентиментальности. Не
поддаваться!
- Карасан предупреждал, что ты
потребуешь от меня что-то странное! Он сказал, ни в коем случае не
соглашаться, сказал, я могу уйти отсюда, когда мне захочется, и ты
не посмеешь остановить!
Шалье вдруг резко отвернулся. У него
был такой усталый, измотанный вид, но не от той привычной,
физической усталости, а от другой, вытравливающей душу одиночеством
и невозможностью оправдаться, превращающей в пустую оболочку,
неспособную ничего чувствовать.
- Если хочешь, пусть он с тобой
сходит. И… остальное… уйти. Конечно, можешь… Я и не собирался
скрывать, — удалось выговорить Шалье.
Она быстро закрыла глаза, чтобы не
видеть его таким. Синие огни… Тон, которым он сказал последние
фразы. Тон, явно дающий понять — это край. Его личная граница, за
которой только мертвая бездушная пустота человека, уже неживого
внутри. Даже делать ничего не нужно — просто оставить как есть.
Шалье сделает все сам.
Ощущение гибкого стекла в руке…Латиса
открыла глаза. Его лицо разглаживалось, застывало, превращаясь в
каменную маску. Становилось тем, кем он итак, по мнению всех
являлся. Неужели… она тоже станет так о нем думать?