«То есть для Ивара что драконы, что оборотни – всё равно?
Любопытно», - слишком спокойно высказался Хельми
Коннор, сам того не замечая, приподнял уголок губ в еле
намеченной усмешке: кажется, юного дракона, старшего в братстве,
отношение Ивара к Ригану, а значит – ко всем драконам, задело
здорово.
Несмотря на внешнее спокойствие, явно задетый за живое Хельми
почувствовал его усмешку.
«Почему?» - бесстрастно спросил он, понимая, что даже в
мысленном разговоре, когда они двое не глядят друг на друга, эмоции
скрыть трудней.
Для себя Коннор закончил его вопрос: «Почему ты смеёшься?» И
ответил: «Я подозреваю две причины, почему Ивар пренебрежительно
отнёсся к Ригану. Первая: он просто не знает, что перед вами надо
преклоняться. Вторая: мне кажется, у него на душе что-то очень
тяжёлое, что его сильно гнетёт. Поэтому ему всё равно, кто перед
ним».
Помолчав, анализируя предположения Коннора, Хельми уже задумчиво
откликнулся: «Первый случай – это, примерно, такое, как Селена
спасала нас от Вальгарда, когда он хотел забрать меня в свой клан?
Когда старый дракон допытывался о моём имени? И она говорила с ним,
как с равным?»
«Да. Примерно так».
«Мне почудилось, ты размышляешь о другом, потому что стал
рассеянным, с тех пор как мы выехали из деревни».
Снова завуалированный вопрос.
Коннор тоже помолчал, не решаясь сразу отвечать на последнее
высказывание юного дракона, а заодно вслушиваясь в пояснения
учителей. Математику он знал. Но помнил, что на уроке можно узнать
и кое-что дополнительное к своим знаниям… Выслушав учителя и поняв,
что ничего нового он пока не услышит, решился: «Ивар не спал всю
ночь. Время от времени я проверял его состояние. Он пытался влезть
в моё личное пространство, чтобы пробраться в моё прошлое».
«В то прошлое, когда мы с ним встретились? – удивлённо спросил
Хельми. – Чтобы выяснить, как он попал к нам в мёртвом лесу? Мог бы
и просто спросить…»
«Нет. Он пытался прорваться в моё личное прошлое, которое я
помню плохо, а то и вовсе забыл. Если так можно сказать – забыл… В
довоенное прошлое…»
«Зачем ему это…»
То, что последняя реплика Хельми была не вопросом, а личным
любопытством (Селена называла это риторическим вопросом), Коннор
сразу сообразил. Но ответил не сразу, а продолжив рассказ о
странной ночи: «Потом мне надоело. Я полностью заблокировал его и
уснул. Под утро приснилось то, что мы сумели однажды сделать в
разгромленной лаборатории. Помнишь? Нашли воспоминание о том, как я
оказался в лаборатории вампиров, у Трисмегиста. Я так понял, что
Ивар тоже увидел этот сон. По линиям его личного пространства видно
было, что он вообще не спал. И я не понимаю… То ли он сам добрался
до моей памяти и нашёл это единственное воспоминание, то ли я был
из-за него взволнован, а потому откликнулась моя память. Но, когда
я проснулся от этого сна и проверил Ивара, он больше не пытался
лезть в моё личное пространство. Он просто лежал на кровати и ждал
побудки. Помнишь – вышел вслед за нами, когда услышал наши шаги?..
Но что самое странное для меня – так это его желание спрятать своё
настоящее имя. По впечатлениям он использовал довольно странное
заклинание из арсенала тёмных друидов, взорвав имя и разбросав по
всем тёмным закоулкам памяти».