– То есть сама идея перерезать толпу
народа тебя не напрягает? – уточнила она.
– Для пользы дела и ради тебя – могу,
– совершенно серьёзно заверил я. – А просто от природной
кровожадности – не буду. Я прагматичный мизантроп, но не
маньяк.
– Слова, достойные стать эпитафией, –
покачала головой девушка.
– Для начала нужно дожить до
возможности заказать надгробный камень, – заметил я. – Так что
пойдём.
– Тронулись…
– Ага, давно уже, – не удержался
я.
– Шут гороховый, – фыркнула она.
– Точно. Так и буду зваться здесь –
Джестер[1]. Для тебя – просто Джест. И
тебе тоже надо прозвище подобрать. Я нареку тебя… – я ненадолго
задумался.
– Меня вполне устроит то прозвище,
которое я использовала в качестве ника в Интернете, – поспешно
проговорила она.
– Ладно,
Мирэ[2]. – Она собиралась возразить, но я
перебил: – А произносится твой ник именно так, я даже со словарём
как-то сверялся.
– Сгодится, не занудствуй. Ты просто
ходячая мигрень, – пожаловалась девушка, театрально схватившись за
голову.
– Давай лучше договоримся, как будем
себя вести в таверне, – предложил я, меняя тему ближе к бытовым
надобностям.
В моём понимании «договоримся» всегда
было синонимом «я тебя проинструктирую». Мирэ спорила, возражала,
но в итоге всё решилось почти по-моему. Всё-таки доводы по типу:
«Если ты так сделаешь – нас прирежут», весьма эффективны.
Я решил, что нам всё же стоит немного
спуститься в менее респектабельную часть города – по мне, лучше
провести ночь в не слишком роскошном заведении, чем нарваться на
вызов стражи. Я отметил в памяти утром непременно прикупить
приличной одежды, чтобы не выглядеть настолько
подозрительно. Ещё не помешает нормальный меч – а лучше пара,
полуторных, – вместо той дрянной железяки, добытой по прибытии. Ну
почему на меня не напал человек, не пожалевший деньжат на хороший
клинок? Хотя богачи обычно трусоваты, так что всё логично, а у
остальных наличие качественного оружия идёт об руку с умением им
пользоваться – возможно, лучше, чем я.
Я выбрал весьма непритязательную
забегаловку, в качестве вывески на которой красовался трёхногий
табурет – когда-то в незапамятные времена имевший и четвёртую ногу.
Оставалось уповать, что практичность хозяина не подразумевает
перерезания глоток постояльцам, если он решит, что их не будут
искать.