всего лишь пытался бросить тень на вашего основателя, предположить, что тот принял духовный сан, не убедившись в том, что у него больше нет обязанностей перед семьей. В то время противоположной стороне это не удалось, но она, возможно, повторит попытку. И если найденные тобой человеческие останки в самом деле… – Он пожал плечами и улыбнулся.
Фрэнсис кивнул:
– Это позволит установить дату ее смерти.
– В самом начале той войны, которая едва не уничтожила все. И по-моему, та записка в ящике… Либо это рука блаженного, либо очень ловкая подделка.
Фрэнсис покраснел.
– Я не обвиняю тебя в мошенничестве, – быстро добавил доминиканец, заметив румянец послушника.
Однако Фрэнсис всего лишь вспомнил, как сам отнесся к этим каракулям.
– Скажи, как это произошло? То есть, как ты нашел то место? Мне нужно знать подробности.
– Ну, все началось из-за волков…
Доминиканец принялся записывать.
Через несколько дней после отъезда посланца аббат Аркос послал за братом Фрэнсисом.
– Тебе по-прежнему кажется, что у тебя призвание быть с нами?
– Если господин аббат простит мое отвратительное тщеславие…
– О, давай пока не будем о твоем отвратительном тщеславии. Да или нет?
– Да, Magister meus.
Аббат просиял:
– Что ж, сынок, мы тоже в этом убеждены. Если ты готов навсегда связать себя обязательствами, то, пожалуй, пришло время тебе дать обеты. – Он посмотрел в глаза послушнику и был разочарован тем, что выражение лица брата Фрэнсиса никак не изменилось. – В чем дело? Ты не рад? Ты не… Хо! Что случилось?
Лицо Фрэнсиса – маска вежливого внимания – постепенно утратило свой цвет. Ноги его подкосились.
Фрэнсис упал в обморок.
* * *
Две недели спустя Фрэнсис – возможно, установивший рекорд по выживанию в пустыне во время бдений, – покинул ряды послушников и, дав обеты бедности, безбрачия, послушания, а также особые клятвы данной общины, получил от аббатства благословение и тряпичный узелок и навсегда стал монахом Альбертийского ордена Лейбовица. Тем самым он собственными руками приковал себя цепью к подножию Креста и законам своего ордена. Трижды ему задали вопрос: «Если Бог призовет тебя стать Его книгобандистом, пойдешь ли ты на смерть, лишь бы не предать братьев своих?» И трижды Фрэнсис ответил: «Да, Господи».
«Тогда встань, брат-книгобандист и запоминатель, и прими поцелуй братства.