Для меня, не воевавшего и не
пролившего до этого крови врага, все слилось в мелькание картинок.
Хлопки глушителя, дерганье затвора, падающие фигуры, но при этом я
помню азарт и ни с чем несравнимое чувство удовлетворения, когда
уничтожаешь врага и выходишь победителем.
Потом загрохотало. Сработали фугасы,
и в пламени разрыва исчез микроавтобус, судя по номеру, маршрутное
такси, снятое с городского маршрута и забитое под завязку
боевиками. Я забылся и вставил в карабин магазин с обычными
охотничьими патронами, которые наносили страшные рваные раны. С
фланга периодически стучал дегтярь Мишки, расстреливая залегших в
расщелине боевиков. Убегающих по склону людей поглотило пламя
взрыва – там сработала растяжка на МОНке. Снова хлопки и взрывы.
Даже сейчас, по прошествии времени, я с трудом могу восстановить
все картины того боя.
На холме – связанные, на коленях –
стояли четверо мерзавцев, которые лишили моего сына матери и меня
женщины, которую, несмотря на все наши проблемы и конфликты, я до
сих пор любил. Они мычали через кляпы и видели всё: как гибнут их
родители и соплеменники, которые решили, что законы страны, которая
их приняла, писаны не для них. А их закон – это право сильного и
наглого, который привык к вседозволенности и безнаказанности…
Когда никто уже не мог в нас стрелять
и осталось несколько стонущих раненых, которых деловито добивал
Димка, по-хозяйски расхаживающий среди раскиданных тел, ко мне
подошел Мишка и протянул пульт. Он ничего больше не сказал,
подхватил лежащий на земле автомат одного из боевиков, чуть оттянув
затвор, деловито проверил патрон в патроннике и присоединился к
Березину – зачищать свидетелей.
Я держал пульт и смотрел на холм, где
сидели четыре связанные фигуры. До них было метров тридцать, и
отсюда я слышал, как они выли, предчувствуя свою смерть.
Как интересно и многогранно устроен
наш мир. Для нас самым сильным поступком было бы отказаться от
мести и простить, такие мы люди, добрые приветливые. А для них это
позор, признак слабости, после которого мужчину начинают презирать.
Я был нормальным человеком, со своими принципами и моральными
нормами, но на сильный поступок был не способен. Отвернулся и стал
спускаться с холма к своим друзьям, которые ждали меня и моего
выбора. Опустив голову, я нажал на кнопку. Сзади грохнуло. Я
изменился и уже никогда не стану прежним.