В один
из вечеров выяснилось, что из Москвы к ним должны приехать какие-то партнеры
Магомеда по бизнесу и принять их нужно соответствующим образом. Марьяна не
лезла в дела мужа, поэтому ей достаточно было его слов.
Вечером, сидя перед зеркалом и
последними штрихами заканчивая сценический макияж, она внушала Светке:
-
Приедут солидные люди из Москвы, ты причепурись
получше. Вдруг, кто клюнет, найдешь себе спонсора…
-
Да кому я на хрен нужна с такой-то рожей и всем
остальным? – неожиданно зло бросила Света.
Марьяна оторвалась от зеркала и
изумленно уставилась на подругу. Такого она от нее еще не слышала.
-
Да ладно тебе, нормально выглядишь. Не хуже других, -
Марьяна улыбнулась и попыталась вернуть Светке хорошее настроение. - В конце
концов, голос у тебя дай Бог каждому, а внешность – дело визажиста. Найдется
спонсор, будет такой визажист или даже пластический хирург, который не то что
из тебя, а из Бабы Яги конфетку сделает. Успокойся и покажи товар лицом. Можешь
мне поверить, таких исполнителей, как ты и в Москве не пруд пруди.
-
Если бы у меня было хоть что-то, как у тебя, -
мечтательно протянула Светка, - ну не лицо, так хоть фигура или волосы, а так
ведь уцепиться не за что! - и она почти с ненавистью уставилась на свое отражение
в зеркале позади Марьяны.
-
Дело не во внешности, - наставительно произнесла та. -
Мне несколько лет никакая внешность не помогала, пока я во всяких забегаловках
за копейки корячилась, - Марьяна поймала в зеркале удивленный и
заинтересованный Светкин взгляд.
-
Да? - удивленно пробормотала подружка, - А я думала при
таких внешних данных, тебе всегда все на блюдечке с голубой каемочкой
подавалось, - она смотрела на Марьяну с каким-то странным выражением.
Поверхностный наблюдатель мог бы
расценить этот взгляд, как сочувствие, но в глубине темных Светкиных глаз
бушевали совсем другие бури. В зеркальной глади их лица были почти рядом, и
полный ненависти карий взгляд так быстро перебегал с одного на другое, что
определить кому же конкретно он все-таки адресован, было практически
невозможно.
Но Марьяна не была настроена заниматься
психоанализом, поэтому услышала только слова и приняла их за выражение
сочувствия.