Начало смеркаться и зажгли фонари и факелы. Среди весинов
оказалось больше двадцати тяжелых запущенных больных и раненых с
гнойными ранами. У Нгази всего двенадцать, с плохо зажившими ранами
и перебитыми сухожилиями. Невольники конечно, ковыляли, потому, как
прекрасно знали, что в противном случае, можно уже и не продолжить
путь. Провозился я с ними больше полночи и истратил несколько
ключей на подпитку силой. Излеченных и почти всегда засыпающих
пациентов относили к остальным невольникам свои же соплеменники.
Когда закончил с лечением, собрался уходить и наконец-то прилечь,
как от весинов отделился Скилл и принес мальчика лет девяти-десяти.
Худой, кожа да кости, вся спина в рваных полузаживших рубцах,
правая рука сломана и вдобавок ко всему, пацан умирал, ему осталось
времени максимум до утра, не больше. Воспаление изнутри съедало
его, а если судить по тому, что его до последнего не несли к
остальным тяжелым, Скилл очень боялся за него, боялся, что я буду
не лечить их, а пущу балласт под нож. А когда излеченных людей
начали приносить к остальным, он понял что просчитался, но принести
мальчика, значило признаться в невыполнении приказа.
- Он умирает, ты знаешь Скилл? Как ты считаешь, стоит его
спасать после того как ты нарушил мой приказ? Кто он тебе?
- Господин, прошу, убейте меня, спасите его! Он, все, что
осталось от моей семьи! Это мой внук Лок. Я готов сам убить себя,
если вы его вылечите, только прикажите, - стоя над умирающим
мальчиком на коленях, спокойно и с какой-то обреченностью в глазах,
ответил весин.
- Кто мы млять без своих близких, - пробормотал я, на русском,
махнул рукой в сторону невольников и сказал на имперском: - Иди
Скилл, только помни, что я тебе говорил, один раз ты уже оступился.
Я свое слово держу всегда, но не терплю, чтобы его не держали
другие. Запомни и иди. Вылечу я его.
Тут случай был особый, не гнойную рану на относительно здоровом
человеке затянуть, а вытянуть практически с того света. Обычных
исцеляющих заклятий тут мало. Один из ключей лег в ладонь,
соединившись с истоком, я начал повторять про себя слова старого и
многими давно забытого наговора. Руки простертые над телом паренька
засветились внутренним светом и озарили светом все закоулки в
рабском лагере. Все ярче и ярче, свет изливается на изнеможденное
тело и словно бы впитывается в него. Преобразуясь в нестерпимо
светящийся туман, сила лилась в тщедушное и избитое тело и оно на
глазах преображалось. Затягивались рубцы, фиолетовый желвак в месте
перелома исчез, а кость срослась. Мертвенная бледность пропала, а
кожа приобрела нормальный цвет. Последние штрихи и свечение начало
затухать. Мальчишка мирно спит и проспит еще как минимум до утра,
но он больше не болен, начнет питаться, и восстановится полностью,
хотя благодаря Ее силе он уже сейчас будет иметь запас сил на
завтрашний переход к лесу. Можно было бы прямо теперь перенести
всех своих воинов и невольников в мои владения, но надо дождаться
наемника, да и странно это будет, три сотни людей исчезли прямо из
орестностей Прата. Ненужные вопросы и ненужные трения с Торговой
Палатой.