— Вам, наверное, извозчика надо, Дмитрий Петрович?
Он быстро взглянул на нее и надменно произнес:
— Извольте. Если Вам не трудно Аглая Михайловна.
— Пошлю за экипажем Тимошку, соседского мальчишку. Когда Вы намерены ехать? — спросила она глухо.
— Через час, наверное, — безразлично заметил Дмитрий, снова устремив взор на вкусные блины, и более не смотря на девушку.
Чувствуя, что ее глаза уже наполнились слезами, Глаша выбежала прочь из горницы.
— Его благородие, прислали, — заметил довольно Иван, входя в лавку, где был Кавелин. — Ехать сейчас надумали. Просили, чтобы Вы домой зашли, чтобы рассчитаться с Вами.
— Наконец-то, — недовольно проскрежетал Михаил Емельянович, и засеменил домой. Отметив, что извозчик стоит у ворот, он поспешил в дом. Пройдя темные сени, Кавелин, направился к горнице. Однако, подойдя к открытой дубовой двери, он застыл на пороге, увидев, как Глаша обвив руками шею Скарятина, сама неистового целует молодого человека. Опешив от картины открывшейся ему, Михаил Емельянович, тут же отступил в темноту сеней. Не мешкая ни секунды, он направился в комнатушку к Матрене, что находилась рядом.
— Я ж говорил, чтобы ты следила за ней! — набросился Кавелин на спящую старуху, что лежала на лавке. Старая женщина в страхе ахнула, и проворно вскочила на ноги, закрываясь от неумолимой руки Кавелина, который замахнулся на нее и проскрежетала:
— Уследишь за ней, как же! Она хитра как лиса. Бегает к нему, когда меня дома нет.
Михаил Емельянович зло ударил старуху в грудь, и та отлетела к стене.
— А тебя-то на что поставили?! — прохрипел купец, опуская руку. Матрена с боязнью посмотрела на него, сжавшись всем телом. — И долго это у них?
— Да уж неделю, поди...
— Неделю?! Что ж мне-то не сказала? А?!
— Так Вы бы осерчали Михаил Емельянович, как и сейчас, — промямлила Матрена.
— Вот дура! Все Вы бабы дуры, так и есть! Говори что знаешь, ну! — Кавелин вновь замахнулся на Матрену. — Было, у них что?!
— Да, пару раз, наверное. Да и ластится она к нему все время, — сказала Матрена.
— Вот потаскуха! Вся в свою блудливую мать, — прохрипел Кавелин, и направился обратно в горницу.
Скарятин уже стоял у окна один и надевал портупею с оружием. Кавелин, прищурился и вошел в убогую гостиную.
— Неужто, Вы ехать от нас задумали, Ваше благородие? — спросил недовольно Михаил Емельянович.