Я покачала
головой, а потом…
— Ну нет! —
воскликнула на одном выдохе. — Не может быть, чтобы так…
Сыскарь
наблюдал за мной с интересом. Но я ведь правда не знала о подобном.
Да даже если бы и знала…
— Именно
так. Нужна кровь десяти мужчин — из нее готовится зелье. Выпивший
его возвращает себе Искру еще более яркую, чем была, — с неким
злорадством пояснил сыскарь.
Пришлось
прочистить горло, прежде чем рассказать Падуану то, что меня на
самом деле гложило.
— Я
смирилась с тем, что мне придется уехать из столицы не только из-за
того, что мне погасили Искру. Вы ведь знакомы с моим отцом? —
сыскарь кивнул. — И наверняка он произвел на вас впечатление
человека честного, великодушного, но строгого. Достойного мужчины
и, наверняка, прекрасного семьянина. — Горечь из голоса тяжело было
убрать.
— А разве
он не такой? — поинтересовался Падуану.
— Такой.
Даже еще лучше, — закивала я. — Именно поэтому он не стал
ходатайствовать за меня, хотя и мог — к нему обязательно
прислушались бы. И вот я здесь. — Я развела руками.
— Ваш отец
так легко отнесся к вашей ссылке? Ведь это колоссальный удар по его
репутации.
— Если бы
он вступился за меня, удар был бы сильнее. А дороже репутации у
отца ничего нет. — Горечь в голосе удалось скрыть. — Да дело даже
не в этом... Он попросту не простил меня.
— В смысле
не простил? — удивился гость. — Разве вы перед ним
виноваты?
— Нет, —
замахала я руками. — Я не так выразилась. Скорее даже просто мне не
поверил. Простить-то наверно простил — ну мало ли что учудило
младшее неразумное чадо. А ведь моей вины в произошедшем не было.
Вот только отец не поверил.
— Вы же
понимаете, что так говорят практически все осужденные? — хмыкнул
Падуану. Я кивнула. — И какое отношение это имеет к тому, что у вас
есть очень веский мотив собирать чужую кровь?
Ну вот,
наконец-то озвучил вслух свои подозрения. А я выдохнула от
облегчения — зато можно говорить начистоту. Тем более что
подозрения — бездоказательная чушь. Одним укором для меня больше,
одним меньше… Сейчас точно отобьюсь.
— Я так
понимаю, вы неплохо знаете и мэтра Матея? И наверняка расспросили
его обо мне. Ведь так?
— Так, — не
отпирался сыскарь.
— То есть
вы должны понимать, что, несмотря на ограничение в использовании
Искры для лечения, в исследовании уже мертвых людей для меня
препонов нет. Собственно, вы сами это видели и воспользовались. Да,
отец хотел мне запретить в свое время и думать о том, чтобы
соваться в судебную медицину. В какой-то момент он все же смирился
— чем бы дитя ни тешилось... Но после всего случившегося я все же
смогла бы заниматься тем, чем и хотела, несмотря на отцовское
недовольство ранее. Это поначалу я боялась отцу хоть слово поперек
сказать, потом же… — Я потерла лоб. Что-то и сама запуталась и
сыскаря небось тоже запутала. — Сейчас попробую объяснить. В общем,
погашенная Искра скорее открывала мне путь к тому, о чем я до этого
лишь мечтала. То есть отец вроде как смирился с моим выбором, но у
меня были подозрения, что когда дело дошло бы работы, появились бы
непреодолимые препятствия, несмотря на заступничество мэтра Матея.
А как все случилось… Отец бы посвирепствовал, но, в сложившихся
обстоятельствах, думаю, смирился бы. Мне остается только дослужить
в Брышеве оставшийся срок, а там уже искать свой путь. Эм… я
донесла до вас свою мысль?