—
Ладно-ладно, не мое дело. Сами разберетесь.
Рэду
кивнул, вот только взгляд его был печальным. Что не мешало ему с
аппетитом жевать кусок пирога.
Утром я
бодро шагала к дому Богны. Солнце, отраженное в тысячах снежинок,
слепило глаза. Морозный воздух царапал щеки и нос, но настроение у
меня все равно было отличным.
А вот
плевать, что Падуану все вывернул так. Главное, во время и после
исследования трупа у меня не случился приступ и даже кошмаров не
было. Значит, не зря решилась. Все, отпустило! Значит, я все же
когда-нибудь могу если не вернуться в столицу, то обосноваться хотя
бы в Велахе — ближайшем крупном городе. И если я буду вести себя
хорошо, то Падуану может даже поспособстовать моему благополучному
обустройству на новом месте. Не откажет же в ма-аленькой, но очень
положительной характеристике? Окончу университет — а в Велахе был
филиал, — получу диплом, защищу звание мэтра, устроюсь медиком при
местной полиции, буду потрошить трупы, вышивать салфетки и
счастливо жить.
Войти в дом
я не успела. Сыскарь с помощником выскочили сами. Шербан мне
приветливо улыбнулся и приподнял над головой шапку, почти такую же,
как и у начальника. Хотя его пальто и строгие брюки с такой шапкой
не смотрелись. Падуану же просто кивнул, пребывая явно в
недоумении. Он прищурил глаза и недоверчиво посмотрел на
меня.
А я что?
Всего лишь приветливо улыбалась. Наверняка лучезарность моей улыбки
могла посоперничать с сегодняшним ярким солнцем.
— Доброго
утречка, — чуть ли не пропела я. Кланяться не стала, хотя любопытно
было — как бы прореагировали?
— Доброго,
— закивал Шербан.
Сыскарь
промолчал и лишь кивнул, дескать «следуйте за мной». А за углом нас
ждал экипаж.
— Едем, —
бросил через плечо Падуану.
Я же
наклонилась к Шербану и прошептала:
— Куда
хоть?
Тот
покосился на начальника, забирающегося в экипаж, и также тихо
ответил:
— Сначала к
родственникам Камара, а потом еще куда-то. Он мне сам не
сказал.
Как только
мы оба разместились внутри, сыскарь буркнул:
— Он все
прекрасно слышал. Это раз. Потом мы наведаемся в поместье Драголич.
Это два.
У меня тут
же упало настроение. Это три. К Драголичам-то зачем?
— Вы ж не
имеете ничего против? — невозмутимо поинтересовался
сыскарь.
Не мог же
он знать? Официально младший Драголич нигде не фигурировал. О нем
знал только брат и больше никто. А тот бы точно не сдал.